Дед на верблюде

Милый мой, солнечный!
Дай ему силы, Господи!
Дай ему руку помощи!
Да оттащи от пропасти!

Милый мой, крохотный!
Глазки твои – омУтики!
Боль пусть тебя не трогает!
Ест пусть МЕНЯ, мучает!

Милый мой, родненький!
Жизнь за тебя отдал бы!
Да помоги же, Боженька!
Да пронеси же, Господи!

Милый мой, маленький!
Ласковый мой, зёрнышко!
Ждёт тебя дед, мается!
Ты возвращайся, солнышко…

По темной тропке убежала,

за горы, стылая зима.

Из снега, сбросив покрывало,

за дверью, деда-февраля.

Тепло пришло внезапно, щедро,

рассыпав пригоршни цветов,

и Купидон метнул победно

стрелу с кудрявых облаков.

Она попала прямо в сердце,

сомненья, страхи растопив,

несмело приоткрыла дверцу,

Любовь, нечаянно впустив.

Мы играем в карты
На веранде с дедом
Жизнь пошла насмарку
Выкинула крендель
Жизнь автомобилем
Пролетела мимо
Золотою пылью
Окна залепила

Припев:
Где здесь туз, а где девятка
Всё известно, всё понятно
Мы друг друга уважаем
И по правилам играем
Это всё не с кондачка
Мы играем в дурачка

А теперь лишь карты
На пустой веранде
Не ради приварка
Просто смеха ради
Были пики козырь
А теперь вот крести
Нам начхать на грозы
Мы на своём месте

Припев.

Если жизнь сказала...

Сороки на весь лес галдели:
- У Волка зубы заболели.

И, от охотников подальше,
Забрался он в глухую чащу.

Ест корешки, теперь, Волчище.
Добычу, больше, он не ищет/

Лежит в своей норе, в постели.
Не ел он целую неделю.

Вчера забрел к нему Ягненок.
Сказал Волк, плача, как ребенок:

- Иди домой, малыш, скорее.
Тебя покормят и согреют.

- Не стой, беги, глупыш упрямый.
Тебя, наверно, ищет мама.

Медведь прервал, тут, их беседу:
- Эй! Спать мешаете Вы деду!

- День-то...

I Трава-дурман в огне сожмись.
Холодный дым в туман склубись.
Стоящий взгляд остекленись.
В ущерб луны вглядись, вживись,
В любовный плен душой втянись.
Отдай мне мир, отдай мне мысль,
Отдай себя и растворись
В глуби зеркал, и выбрось жизнь
Где нет меня. Иль не проснись.

II
Лебеди белые,
Слуги умелые
Памяти чистой и легкой печали,
Пухом и перьями,
Дедов поверьями
Думы несите в пресветлые дали.
Ясному соколу,
Прекрасноокому
В кудри воткните вы гребень разлуки,
Пусть он не...

Города, поля, луга,
И просёлки, и хоромы,
Где ни разу не бывал,
Вдруг покажутся знакомы,
Словно жил здесь и творил,
Горевал и наслаждался,
Дрался из последних сил,
Погибал и возрождался.
Если жизнь - всего лишь миг,
Ничего не успевая,
Как вместить в последний всхлип
Всё, что ты умеешь, знаешь?
Нет, не верю! Нет, не миг!
И, вникая в жизнь природы,
Исправляю в песню крик,
Исправляю плачи в оды.
Ночь и день, весна и осень,
Череда времён и тел,
А душа лишь Бога просит,
Разум...

Так часто вижу я во сне как на яву
Далёкий древний город
И там мой дом и пышный сад
И раскаленное от солнца небо
И там как прежде всё живут
И бабушка моя, и деда.
А вот и я, тут, босиком,
По раскалённому асфальту бегу.
А мне на встречу
Горячий ветер бьёт в лицо,
И мне так весело и хорошо.
А горы окружающие город
Как каменные великаны там стоят.
И на вершинах их снега
Как будто белая папаха
На голове у чабана,
Что гонит по горам отару.
Средь этих гор стоит
Мой древний город...

Я в твои ладошки, осень,
Упаду грибным дождём.
И она меня не спросит -
Почему дожди ручьём.

За туманным перелеском,
За грядой проблем и бед,
Познакомлюсь снова с детством -
И не важно, что я дед.

Я в твои ладошки осень
Погремушки положу,
Пусть наступит утро в восемь -
На ночь сказку расскажу.

Пусть уснёт малыш в кроватке,
Пусть ветра шумят дождём,
Облаков бегут лошадки
По деревьям за ручьём.

Я в твои ладошки осень
Упаду грибным дождём
И проснутся ровно в восемь
Все...

На обветренных губах - словом
И в обкуренных углах - песни.
Стань пристанище моё - кровом
Одинокой и больной - чести…

Обветшалым телесам - тоже
Шестигранник из осин - сложил.
И маячит за окном - Боже,
Хорошо наверно я - пожил...

И забудусь от любви - бредом,
Захмелею от неё - ночью,
Был, наверное, плохим - дедом,
И завою на луну - волчью...

И сибирскою тропой - сгину,
Раем станет мне тайга - садом.
И в поклоне я склоню - спину,
Никому я не был здесь - гадом...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...