Дай понять

Снова дуют в лицо мне ветрА,
А на сердце моём боль и грусть.
От меня отказалась сестра,
Бог судья ей, а я не сержусь.

Только ум понял всё, а сердечко,
Плачет бедное, горько ему.
Унесла ты зачем жизни речка,
Меня в ночи холодную тьму.

За пустяк ведь, меня ты сестрица,
Перестала считать вдруг роднёй.
Что ж, дай Бог всем мечтам твоим сбыться,
Пусть всегда будет счастье с тобой.

Позабыла ты, как доверяла,
Мне, как чай пили мы по полдня.
Пролетело с тех дней лет немало,
Я теперь...

Сердце, сердце... Что же бьешься?
Да не в ритм, не в такт, не в лад.
То окрепнешь, то сорвешься,
Снова пляшешь невпопад.
Отчего ты замираешь?
Дай вздохнуть свободно мне.
Щемит, будто погибаешь,
Иль пылаешь, как в огне.

Сердце, сердце... Влюблено ты?
Тише, тише - не скачи.
Мне понять и не дано -
Хоть терзайся. Хоть кричи!..
Потушить я все пытаюсь
Пламя жаркого огня.
Только как я не стараюсь,
Коль гореть - сгореть дотла...

Что ж, стучи, мой молоточек,
Хочешь - даже невпопад...

Действующие лица:

Малышка.
Монах.
Юродивый.
Священный муж.

Истошный крик за сценой, выбегает малышка. Декорации: фон кладбища,в центре могильная плита.

Малышка: Меня насилуют, спасите,
Бесстыдник снял с меня трусы.
Дрожу как девочка, ослабла,
Нет сил уйти.

Как уберечь свою невинность
От посягательств маньяка?
Меня по запаху отыщет
Нос палача.

Зачем,вы звёздочки, так рьяно
Сгрузились на мою беду?
На гробовой прилягу камень,
Смерть призову.

Что остаётся мне...

Пропаду от тоски я и лени,
Одинокая жизнь не мила,
Сердце ноет, слабеют колени,
В каждый гвоздик душистой сирени,
Распевая, вползает пчела.

Дай хоть выйду я в чистое поле
Иль совсем потеряюсь в лесу...
С каждым шагом не легче на воле,
Сердце пышет всё боле и боле,
Точно уголь в груди я несу.

Нет, постой же! С тоскою моею
Здесь расстанусь. Черемуха спит:
Ах, опять эти пчелы под нею!
И никак я понять не умею,
На цветах ли, в ушах ли звенит.

Он остался один!
А шестнадцать фашистов
из окопов строчили
и шли напролом.
Он остался один,
непокорный, ершистый,
с пулемётом, гранатой…
Но что-то плыло
перед взором, мутилось,
(и харкалось кровью),
только руки стреляли
и глаз не дремал.
Боль росла, приближалась
уже к изголовью,
надвигался как туча
коварный дурман.

Вдруг увидел, что взвод
не поддерживал больше,
но ведь кто-то стреляет,
и понял, что сам…
Только мысли мерцали,
с тоской нехорошей -
думать некогда...

«Папа с мамой, я замёрз!
Ведь на улице мороз!
Холодно гулять зимой…
Мы когда пойдём домой?»

«Что же у тебя замёрзло?
Ручки? – «Нет!» «А щёчки?» -- «Нет!»
«Знаем, что морозный воздух.
Может ножки?Дай ответ!»

«Ножки тоже не замёрзли,
Но домой идти должны!
(Не понять ответа взрослым)
Ведь, замёрзли... все штаны!»

Михаилу Денисенко.

На устах- войны святое дело,
А под рясой- фашистское тело!

Михаилу Денисенко.

Одень на себя хоть тысячу ряс-
А Бога не обманет модный показ!

Михаилу Денисенко
и Александру Турчинову.

Есть у Майдана для Небес вожди-
Патриарх и пастор впереди!

Александр Турчинов

У пастора глубокомысленный взгляд:
-А я ни в чём вообще не виноват!

Игорь Коломойский.

Страна напрасно жизнью озадаченна-
Каждая капля крови уже проплаченна!

Игорь Коломойский...

Я исчезаю, чтоб никогда не вернуться,
И чтоб забыли меня все в округе моей.
Я удаляюсь - это сложно. Забыть все...
Не так просто...Легче быть просто ничьей.

Раз и навсегда. Бесповоротно и навеки
Прости,мой друг! Себе даю последний шанс
Понять все то,чего не понимала раньше,
Начать с того,чем я дышу сейчас.

Нет истины в словах твоих и письмах,
Как, в прочем, и в моих- все басни,ерунда...
Меня прости, не опишу я в рифмах,
Как жизнь свою  сжигала я тогда! 

Все кончено, навек...

Правдивый ангел мой, я прибываю в грусти…
Я - в лесу Истин, что посажен был людьми.
И я бы вышел вон, но кто ж меня отпустит?!
Нас всех учили быть послушными детьми.

Вельможи, слуги, такт и реверанс с кокетством,
Набор шаблонных комплиментов на устах...
Всё это не моё - я понял это с детства,
И правду говорил всегда на риск и страх.

Я ненавижу этой липкой, лестной сласти!
Не нужно, жизнь, - меня ты ею не корми.
И если мне дано погибнуть в чьей-то пасти -
То жертвой, узником...

Пролог

Я отодвину в сторону черновики,
Не позаимствую строфы,
На белом листе озарения
С душой говоря без сомнения.
Для внешних звуков закрою слух,
Я для одной Тебя лишь тружусь
И вслушиваюсь в Дух.
Я отстраняюсь от себя
И Музы плача печальные
И зрящие насквозь глаза
Возьму в проводники,
Пустыню жизни пересекая.
Не трону названьем мест,
Где судеб наших осталась тень,
И кровью записаны имена…
Но только одно мне ответь,
Царскосельская муза,
Зачем мы приходим сюда разлучаться...