Давно

Наверно, ты не помнишь обо мне,
как помнила, когда была девицей.
Как без вести пропавший на войне,
я для тебя хотел бы объявиться.

Мечта давно влекла меня сюда,
где на осеннем гаснущем закате
течёт река, в ней новая вода
по - старому шумит на перекате.

И берег наш, он, как и прежде крут,
и наших встреч свидетели, берёзы,
они моей душе вернули тут
волненье, вызывающее слёзы.

Я, как тебя, не видел их давно.
Поверь, они по - прежнему прелестны,
как в пору ту, где чувство рождено...

1
Дней несколько прошло, незримо,
ведь не случилось ничего,
что стало бы, народу, чтимо,
да и приметно, оттого…,
а вот Покровское, лишь скукой
( к однообразной прозе, мукой ),
толкало, словно в забытьё,
всех обитателей, житьё…,
где Троекуров, ежедневно,
в раж, на охоту выезжал;
а Машу, тешил свой вокал
( звучащий, в неге, задушевно ),
к её прогулкам, тишь где, мглой,
влекла ко чтению, порой…
2
Но музыкальные уроки
её прельщали, боле, слух,
где сердца собственного, сроки...

Как Ваше здоровье Ошо?
Ошо улыбнулся
- Очень хорошо!
А нам к Вам можно
Пожалуйста - прошу!

Что Вы делаете сейчас Ошо?
- Как что?
Вас давно я жду
Жду давно и долго,
Как свою мечту

Сколько б, человек не притворялся
Сколько б, не страдал
Я всегда смеялся
Я всегда Вас ждал

Рано или поздно
Человек проснется
Оставит суету
Утром засмеется
Увидев красоту

Ночь, зима мороз трещит!
В небе луна со звездами горит...
Слышу, кто-то говорит.
Посмотрел по сторонам
И вокруге по домам.
Ночь-то видная везде...
Как на утренней заре.
Людей как вроде не видать...
Страх начинает душу уж терзать.
Голос продолжает говорить
И так басом здесь твердит.
По сторонам ты не смотри...
Не терзай душу в нутри.
Никого ты не увидишь...
Пока на фотоаппарат не сымешь.
Луну родную и физиономию такую...
В кадр только не гляди,
А со мной поговори...
Голос слышу...

Мы — мерные... Вокруг планеты — кокон...
В горе или радости бываем,.. что-либо измерив...
Калькуляторы!.. Часы. Весы, линейки...
Но с утра: спидометры, тахометры...
А к вечеру: тонометры, термометры...
Но все одно: ИМПЕРИЯ ЧИСЛА — в Сознании!..
Минуты и часы... И килограммы, тонны... Километры!..
Скорость!.. Обороты двигателя,.. «силы лошадиные»...
В Могуществе ли истина?..
Непонимание: все числа,.. суммы и количества, —
не цель, но средство осознания... РЕАЛЬНОСТИ.
...закрыты мы...

Галерея сия появилась
Постепенно, холст за холстом.
Кисть художника отразила
Мысль его в изложенье простом.


История эта полна удивленья.
И мало таких, кто поверит в нее.
Но мир в ней описанный дышит волненьем,
Которое радует или гнетет.

Она мне открылась, когда был я молод,
Когда еще был неиспорчен судьбой,
Когда я желал утолить знаний голод,
Когда вся природа была мне родной.

С тех пор стал я тверже, стал тяжелее.
Уже мне неведомо чувство родства
С природой великою, что...

Убийца и слабый духом.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Ты пощади меня Богов и Неба ради,
Иль подари полегче смерть.
Я на коленях, убивай ударом сзади,
Я не могу в глаза твои смотреть.

Так слабый говорил, от страха содрагаясь,
И на колени встав, покорно смерти ждал.
До смерти умер духом, не сражаясь,
Страх его волю — жизнь его забрал.

Потерявший надежду и убийца.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - - -
Убивай как хочешь, только побыстрее,
Надоела жизнь — за...

Ботиночки потёртые,
Не чищены лет пять.
Что звали лицом — мордою,
Давно все стали звать.

Он пил по выходным.
И незаметно спился.
Стал мерять всё спиртным,
И весь в нём растворился.

И спутав дни недели,
Давно вне дат живёт.
Справляя день Рожденья,
Своё, раз десять в год.

От пянства весь опухший,
В дурмане он живёт.
Пропил уж всё и душу,
Коль сможет, то пропьёт.

Потёртые ботинки,
Не чищены лет пять.
Он бомж — он раб бутылки,
Ей всё готов отдать...
Марковцев Ю.

Когда святые выси отражались
На терниве кандального пути,
Мы с патиною медленно сливались,
Не чаяли стезей иной идти.

Преложны ледяные эти свеи,
Зерцало вседвоит великий путь,
Удавки ль обвивают цепко шеи –
Нельзя ко небоцарствию свернуть.

Нельзя его и узреть богоданно,
Елику поалмазно сочтены
Альфийские светила и огранно
Серебро, истемняющее сны.

Последние осветлены притворы,
В розариях горит уже зола,
Светила наполняют мраком взоры,
А бездна, яко солнце, возлегла.

Висят...

Ни слов, ни ролей, образы утеряны, декораций
не было, режиссёра убили и его съели крысы,
балетмейстеру, сожгли лицо и глаза кислотой,
так, что он не успел сказать даже ой, опыт про-
пал без вести, труппа распалась как труп, только
один директор тут, кричал в рупор, не хотел в
это поверить, кого он будет, лошить и во что
теперь будет верить, кто напишет великие пье-
сы, для умершего тела, и кому стюардессы бу-
дут разносить виски, во время перелёта из мос-
квы в нью-йорк...