Дар жизни

Вверх мыльный солнечный пузырь,
Гонимый ветром, поднимался,
Перелетев большой пустырь,
Как чайка к морю, в небо рвался.

Дарил он миру красоту,
Вверх поднимаясь, ближе к солнцу,
Он, покоривший высоту,
Даривший радость незнакомцу.

Красиво он летел вперед,
Вдруг в пыль внезапно превратился.
Так прерван был его полет,
Он вновь на землю опустился.

Он отдавал себя всего
Вселенной, солнцу и свободе.
Его уж нет, но есть тепло,
Что подарил навек природе.

Отменю плохое настроение,
Запрещу в себе тоску и грусть.
Прогоню метанья и сомнения,
Из всех мыслей, дел своих и чувств.

Мне поможет в этом спорт движением,
Побежит быстрее в жилах кровь.
Справлюсь я с тоскливым настроением,
И вернётся радость в душу вновь.

Не сто грамм приму на грудь, а штангу,
От груди толкну над головой.
Не ищу я в спорте себе рангов,
С ним бодрее стану я душой.

Каждый может, но не каждый хочет,
Бодрость духа в спорте отыскать.
Ведь лениться легче нам и...

Река молчит в объятии немом,
На небе звезды ярче от мороза.
Все выше трав покрыто сединой,
Все ниже трав под ледяным наркозом.

Что я забыл в мертвецкой тишине,
Что отвлекло от дома и уюта.
И не могу ответить сам себе,
Как смог упасть во тьму без парашюта.

Следы мои отчетливо видны,
Как по луне иду первопроходцем.
Зажегся свет ноябрьской зари,
Сквозь хвойный лес проблескивает солнце.

И встретив Бога вечного тепла,
Увидев краски мирного создания.
И неопределенность вскоре...

Слова могут дарить тепло,
И дышать они могут ядом.
Нести могут добро и зло,
Говоря их, нам думать надо.

К нам вернёт то, что в них мы вложим,
Жизнь усилив, опять назад.
Тем что в них, сами станем тоже,
Мы, меняя на мир наш взгляд.

Если зло в них — жить злобой будем,
Лишь плохое найдя во всём.
Начнём пакости делать людям,
Становясь для них, сами злом.

А добро слов, мир сделав краше,
Возвратится назад теплом.
Обогреет в нас, души наши,
И добро мы во всём найдём.

Слова могут...

Гори, мой огонь! Жаркий свет от костра
Согреет кого-то в ночи.
Обиды стерпев, не страшась топора,
Об истине не умолчи.

По воле Небес воспылал тот огонь,
Избранником выбрав того,
Кто не был достоин взять в повод коня,
Поскольку Пегасом был конь.

Но если Господь повелит говорить,
Перечить не смеет никто.
И дар и проклятье – до смерти творить
И петь окровавленным ртом.

Я знаю, что будет немало клевет
Излито на раны певца.
Но всякий в миру Люциферов клеврет
Худого не минет...

Я вам дарю свою любовь,
Она нашла мне ту дорогу.
Которой я прошла и вновь,
Пришла к родимому порогу.
Мне просто хочется сказать,
Всем, дорогим и близким людям,
Не прячьте от любви глаза,
И вас она не позабудет.

Любовь не сможет обмануть,
Украсть её никто не в силах.
Настанет день когда-нибудь,
Она придёт такой красивой.
Не закрывается окно,
В тот мир, откуда мы из детства,
Пускай мы взрослые давно,
Любовь - достойное наследство.

Я вам дарю свою любовь,
Меня вы не судите...

Я тебе к восьмому марта
ничего дарить не стану,
Потому что всё, что можно
подарил давно уже.
Как обычно на рассвете
я с утра пораньше встану
И отдам тебе всю нежность,
что измаялась в душе.

Переглажу все пелёнки,
перемою всю посуду.
Днём на белый свет родится
новой повести глава.
А тебе к восьмому марта
ничего дарить не буду –
Превращу в Любовь и Ласку
я капризные слова.

Я дарю тебе белый стих,
Что слепил для тебя из снега
Под шуршание белых хлопьев
И улыбки ромашек белых
Петербургскою белой ночью

Надо мной колыхался парус,
Ну конечно же, белый -белый,
А писал его белой ручкой,
И сидел я на белом стуле
В белом-белом костюме-тройке.

Ну, а рядышком на рояле
Ну конечно же, тоже белом
Пианистка в белейшем платье
Белых клавиш касалась мягко.

Я дарю тебе белый стих,
Я писал его так, как надо,
А в награду прошу немного.

Завтра в белом, как...

Ты никогда мне не дарил цветов,
А в день разлуки ты принес тюльпаны.
Сказал ты на прощание пару слов,
А лепестки открыли сердца раны.

И на окне,за ним уж падал снег,
Стояли красные,любви осколки рваны.
Любимые цветы,но их удел-
Развесть по свету наши караваны.

И слезы чистой и святой любви,
Сердечны раны превращали в шрамы.
Ты никогда мне не дарил цветов,
И в день прощания высохли тюльпаны.

Был Соломон царём над всем Израилем
И высший цвет их общества при нём
Те, кто его не в очередь поставили
По старшинству, а сделали царём.

Садок, Авиафар – его священники.
С Авиафаром здесь не чудеса -
Был сослан он, но, видимо, прощение
Он получил и сохранил свой сан.

Нафан, пророк царя, не паче чаянья
Сынов своих пристроил ко двору -
Азария приставников начальник стал,
Завуф - царя официальный друг.

Ещё один Азария, священника
Садока сын, конечно, неспроста
Из клира в свет...