Дао

Закрой газа, откройся мне
Побудем в сердца тишине
Уйдет тоска, уйдет печаль
И прошлого уже не жаль,
Руками поцелуй меня
И дай зеленого огня
Тебе отвечу в тот же час,
Хоть тело разделяет нас,
Но в духе мы с тобой едины
И я тебя уж не покину,
Ты только вспомни обо мне
И я приду к тебе во сне.

Это я сорвала цветы.
Это я их поставила в вазу.
Это я убиваю мечты,
не даю им раскрыться сразу.

Это я хочу совратить
её чистую, светлую душу.
Это ты будешь жизнью платить.
Ты поймешь. А сейчас ты послушай!

Все войны мира – из-за меня.
Все смерти и боли – моя вина.
Я прошу, ты послушай мои слова.
Это Я! Но теперь я больше не одна.


Это Я чернее черной ночи.
Это Я! Ты почувствуешь смертный страх.
Это Я. Ты умрешь, обещаю, пророчу.
И я буду гореть на углях.

Это Я - тварь! Я...

Обними меня, мой ангел, крыльями закрой.
Я хотела быть любимой, сильно, всей душой.
Я дарить хотела счастье, помнишь, как тогда.
Только пыл мой остудила талая вода.

Я мечтала быть желанной, и одной из всех.
Оказалось, это чудо все назвали "грех".
Я смеялась над ненастьем громче всех людей.
Только люди позабыли про него быстрей.

Обними меня, мой ангел, дай мне сил, молю.
Ведь я так любить устала, видишь - не люблю...

Они любили друг друга, дарили друг другу себя,
Но судьба ненавидит счастливых, она забирает любя.
И разве, что только с горя, вспоминая тот страшный миг
И фразы те просто жестоки, когда говорил он: "Вернись... Вернись и не помни обиды, забудь и прости любя, и помни, что месть не лекарство, а разве что яд для тебя."
Проходят года, другие пейзажи, но память оставила след,
И каждый раз приходя на могилу, она говорила, что нет,
Она не сможет жить спокойно она обязана свой крест нести,
И...

Неясный профиль на стене,

подобно отраженью Яви,

приклеил оттиск в темноте,

и лик , таинственный оставил.

Живой, по чьей-то воле, Он,

и в каждом следущем движенье,

в молчанье, вечно погружен,

в текущей смене повторений.

Но, иногда, в особом рвенье,

ошибкой, радуя сердца,

даем мы Жизнь, обычной Тени...

Затем, жалеем без конца...

Между верой и землёй
Нет прощения, нет забвения.
Свет блестит солёной росой,
Сила падения лишь на мгновение.

Без молитвы перед сном,
Ночь безверия день злословия.
Судный час отложив на потом,
Как предыстория время безмолвия.

Как на гордой на земле
Зов прощения, крик отчаянья,
Как по горной летящей реке
Вниз по течению без покаяния.

В темноте да без свечи,
Прячась в омуте от безумия.
Дрожь, тревога да холод ночи,
Час на прощение, миг на раздумие.

Растопив зеркальный лёд...

Не считай меня стервой,
Не люблю я тебя – ты не первый.
Не умею чужому быть верной,
Ты прости за характер скверный.

А что сплетни?- Они повсюду,
Ты ведь знаешь: дай волю люду…
Продадут за милую душу
И уж совесть их не задушит.

Скажешь, я давала поводы?
А чего не бывает не смолоду?
То сейчас я такая ретивая,
А когда –то для всех была милая.

О, подруги! Ну, ты и скажешь…
Скажешь, есть они - точно промажешь.
Ну не то, чтоб совсем их не было,
Слухи новые готовят заведомо.

А...

В поле моём вспаханом
Молния громом трахает,
Дождь, как стена, в небеса
Давит и льет без конца,
Солнце в затылок светит мне
Я, словно крест, божий свет.
И хохочу, радуюсь,
Нет никому не жалуюсь.
Дай же мне Бог искренне
Радости дней неистовых.
С левой руки – в правую
Радуга цветом радует,
С красного к фиолетовому,
Радует мир поэта так.

По Новосибирской вдоль Сенкт-Петербурга...
За узкоколейкой – в рощице просвет...
-- Господа, сходитесь! – И ударил гулко
Выстрел невозвратный – и упал поэт...

Возле тихой рощи катится троллейбус.
Искрами контактов вспыхивает мгла...
Может потому Россия все болеет,
Что она Поэта не уберегла.

Клен осиротелый - поминальной свечкой,
А сентябрьский дождик - по Поэту плач...
В этой тихой роще, здесь, за Черной речкой
Мать-Россию в сердце поразил палач.

В веке-людоеде -- новые...

Flood-tide below me! I see you face to face!
Clouds of the west – sun there half of hour high –
I see you also face to face.

Crowds of men and women attired in the usual costumes, how curious you are to me!
On the ferry-boats the hundreds and hundreds that cross , returning home,, are more curious to me than you suppose,
And you that shell cross from shore to shore years hence are more to me, and more in my meditations, that you might suppose.

2

The impalpable sustenance of me from...