Дан час

22. 06. 1941 г, в воскресенье в 4 часа утра немец напал на СССР


Так киевский особый военный округ!
В первые часы войны, не мог дрогнуть…
Спешил позиции в 41-вом году занять,
Чтоб лютого врага хоть как-то удержать.

Стояли насмерть эти отважные бойцы!
Это были наши деды и будущие отцы…
Сколь их полегло в первые дни войны,
А они все были Родине… нашей верны.

Враг лавиной на Союз наступал тогда…
190 дивизий двинул в 4-ре часа утра!
Четыре тысячи танков шли напролом,
Сорок семь...

Коль вглядеться в данный взрыв,
Кто рядом, заплачет там навзрыд…
Увидев эти лица во взрыве все!
Они оставшуюся жизнь станут
сниться во сне.

Сколь ты увидишь в нём лиц,
Эти все лица там, - видать убийц…
Взор их видать, устремлён вдаль,
Да и в лицах их, не видать печаль.

Вид задумчивый у всех у них…
Особенно у тех на верху, у двоих!
Сколь на войне, поимеют миллиардов,
Прикрываясь ложью, а неправдой…

Часы на стенке тикая,
Спешат на три минутки.
По ним подвёл другие я,
Короче сделав сутки.

Встаю ведь я по радио,
Его не врёт сигнал.
На стенку вздрогну глядя я:
От графика отстал!

И завтрак не докушав,
Из дома выбегаю:
Голодным буду лучше,
Чем в чём-то опоздаю!

А вечером ложусь я спать,
На три минутки раньше.
Но не усну никак опять:
Бегу я в мыслях дальше.

Ведь знаю что часы спешат,
Но руки не доходят,
Их подвести чуть-чуть назад,
Да и привык так вроде...
Марковцев Ю...

Песок в часах Судьбы,
Как символ продолженья,
Где нашей жизни суть
Лишь часть большой игры

Но важно нам познать
Своей Души стремленья,
Узнать свой пьедестал
В иллюзиях мечты

Песок на дне морском
Когда-то был землёю,
Когда-то там следы
От наших были ног,

Но время то прошло,
Сменилось под Луною
И нашей жизни век,
И многозначность строк

Песочные часы
Проходят сквозь столетия,
Крупинками судьбы
Укажут нам пути

И вот уж Свет вдали
И звёзды многолетья
Идёт,плывет поток...

И вдруг озаренье и чудо – стихи прорываются из иных пространств и миров.
Они выбирают нас. И мы прорастаем в них.
Они очаровывают и заколдовывают мир. Это древние берегини дотягиваются до нас. В их танцах и песнях соединяется прошлое с грядущим.
Только так они могут говорить с нами, влиять на нас и возвращать нас в тот мир, который, как казалось мы потеряли.
Мы переводим их послание на современный язык.
Так рождаются стихи…
Они прорастают из музыки, скрытой в звездах, сферах и мирах...

Песочные часы — течёт струёй песок.
Песчинками-секундами мне время измеряет.
Лёг палец осторожно на спусковой курок,
И мир затих вокруг, и сердце замирает.

И пистолета ствол, висок мне холодит,
А жизнь на пальце том, что давит на курок.
Такая смерть — побег и мир мне не простит,
Того что до конца, пройти я жизнь не смог.

И разум победив, с курка мой палец снял.
А в тишине ночной вдруг затрещал сверчок.
И мир вокруг ожил и снова моим стал,
И перестал бежать, струёй в часах песок...

Всё что назначенно — исполнится,
И в прошлом скроется сей час.
Споёт печаль на сердце горлицей,
В себя проглотит время нас.

А на стене висят портреты,
Тех, кто жил в мире здесь до нас.
Сей час, их тронет солнца светом,
Увижу мысль на дне их глаз.

Она вдруг души нам сквозь время,
Соединит и я вздохну.
Вдруг ощутив, что смертны все мы,
Что в прошлом тоже утону.

У них был тоже час свой — сей,
Своя эпоха и сегодня.
Но они в прошлом теперь с ней,
Забрал их Рай иль Преисподня...

Нам жизнь дана не просто, не случайно.
Отмерен срок для каждого из нас.
Слепы и глухи мы первоначально,
Приходит позже просветленья час.

Смысл бытия пытливый разум ищет,
Привычной верой Истину не взять.
В далекий Путь отправимся, дружище,
Ведь с нами Бог, а он не станет врать.

Добро и зло постичь нам суждено,
Какою б мы ни двинулись дорогой,
И что бы ни случилось, все равно
Перед лицом действительности строгой.

И не заменит нам ни что на свете
Тепло души, что носим мы с собой...

Все, что Богом дано, - ничего не возьмете обратно.
Это неотделимо, как сахар в гудящей крови.
И на теле моем от рожденья родимые пятна
До последнего смертного часа мои.
Высоко в облаках, где нездешние ветры порхают,
Мне Всевышний задаст неудобный и жесткий вопрос:
- Где родные твои?
- Да в юдоли земной спят себе, посыпают,
В черноземе российском, из которого сам произрос.

В веселья час, но с миною печальною,
Собакой измотавшись, в доску трезв,
Оргазму отходную спев, прощальную,
От Орлеанской девы обалдев,

В повозке надрываясь сивым мерином,
Дней череды в заду веретено
Я ощутил, ведь мне так много вверено
И сбросить этот груз мне не дано.

Без храпа и сношений, но с улыбкою
Для стольких добрых и полезных дел,
Взмывая птицей и ныряя рыбкою,
Всё мирозданье я объять сумел.

На заднице проехав всю вселенную,
От впечатлений просто окосел.
Я умираю...