Далёкое стало близким

Стало модным называться патриотом.
Ну, а слово «демократ» почти что мат.
Не хотелось бы прослыть мне идиотом,
Только я – и патриот, и демократ.
Что с того, что повелось у нас в народе
Слово взять – и растоптать, и заплевать,
А потом, отмыв, поднять иконы вроде
И поклоны бить, и даже целовать?
Не без умысла понятья подменяют,
Поднимают улюлюканье и свист.
Заикнись: в России русских подминают, -
Сразу будешь и фашист, и шовинист.
Ну, а слово – разве в чём оно виновно?
Человек виновен...

Стал драной кошкой бывший Лев.
Нет Дум - одни пустые грёзы...
Вся наша жизнь - и Смех, и Греф,
Но этот смех, увы, сквозь слёзы...

Места знакомые глаза мне намозолили!
По телевизору я вижу Амазонию.
Глухие, первозданные углы…
Места знакомые! Вы снова мне милы!

Я скажу с улыбкой прямо:
Далеко мне до Хайяма!
Но, хотя мой скромен дар,
Очень близок мне Омар!

То ли пули свистят, то ли ветер —
Под угрозой родная страна.
Ничего нет страшнее на свете,
Чем война.

Я не помню песочные дали,
Я не помню павлинов и сов.
Только рощицы мне нашептали
Про тоску утомленных коров.

Я достал ломоть черного хлеба,
Разломал его напополам,
И отнес под синеющим небом
За далекий цветочный курган.

Пролегли здесь бесплотные кости
И немецких, и русских солдат.
Заросли сорняками погосты,
И дубы вековые стоят.

Они слышали гром канонады,
Помнит почва...

Ну, что ж, коль стал тебе не мил,
То не обижусь.
Остыл ко мне любовный пыл,
Я это вижу.
Важнее нежности души,
Стал звон монеты.
А дни, что были хороши,
К'анули в лету.

Всего-то, нужен стал, как раб,
Лишь для работы.
В единстве душ случился крах,
Сломалось что-то.
Не в радость, стало быть, тебе
Со мною вместе.
Ну, что ж, я покор'юсь судьбе,
Уйду без мести.

Ты не желаешь быть со мной,
С таким, как есть я.
А хочешь, чтобы только твой
Был раб навек я.
Уйду я с глаз твоих...

Потихоньку, незаметно,

Подкрадусь к тебе неслышно.

Ты уснул и не дождался,

Что ж бывает, так уж вышло.

Осторожно, еле-еле

Отогну я одеяло.

Лягу с краешку постели

И к тебе ... Теплее стало...

Ты сквозь сон меня обнимешь,

И прижмешь к себе покрепче.

Обнимаешь - значит любишь.

И на сердце стало легче.

Все стали псами друг для друга.
Готов друг друга всяк сожрать.
В сердцах людей вселилась вьюга,
Их души стали замерзать.

Расчет, отточенный коварством,
Чтоб овладеть всем тем, что Есть.
Поганым блудом и лукавством
Людей заманивает в сеть.

И люди тают словно свечки,
И души вновь идут на круг,
И не живут по человечьи,
Сбиваясь в стадо из Иуд.

Не лицезр'еют Свет небесный
Животворящего Огня.
Злат'а тюрьма, но в ней ведь тесно,
Свободой небеса ман'ят.

Но мы кат'имся в дурачину...

Просто стать ветром, Отдаться свободе, сбросить груз тела, годы, тревоги. Лететь вольной птицей, все выше и выше. Тебе неподвластен, ты это услышишь. Летая над миром,свободу вкушая,
Волос твоих нежных крылами касаясь.
Лови меня взглядом,
Я просто стал ветром.
Свободной душой, бестелесым поэтом.
Могу как вода зажурчать водопадом,
Людскою молвою проплыть с тобой рядом.
Но в руки не дамся,
не жди возвращенья.
Я стал вольным ветром людского презренья...

Как грызёт тишина! Как зубасты и злющи секунды!
Лупоглазой луне на людские дела наплевать.
Я один в эту ночь. Один/ночества смысл паскудный,
Стал до боли простым: словно сами сложились слова.

Между нами зима. Миллионы мертвеющих метров,
Здесь не знает никто, что за зверь,- «телефонная связь».
Ты на фото грустишь и морщинки у глаз всё заметней.
Я, урод, в Новый год между домом и делом увяз.

Я в гирляндах проблем, горбят плечи громадные гроздья.
Суетясь в пустоте, сам себе созидаю...