Дальний

Летит молитва, Господи!
К тебе, в которой боль.
В тебя, прошу я, Господи!
Поверить мне позволь.
Шепчу самозабвенно я
Все тяготы свои.
Молитва откровенная –
«Мне, Боже, помоги»!
Моя многострадальная
Душа покоя ждёт.
Вся жизнь –
дорога дальняя,
И вечности полёт.

Пессимизм

Мы все умрём… И больше уж не будет
Нам ничего в могильной тишине…
Нас похоронят, время нас забудет…
Мы больше не появимся нигде…

И мы грустим, съедаемы тоскою.
Конец печален, жизни дальше нет…
Тела, придя к могильному покою,
Уж больше не увидят белый свет...

Оптимизм

Мы все умрём! Тела свои покинем!
И душами отправимся в полёт.
Небесным взором все дела окинем,
И Жизнь в дальнейший путь нас поведёт.

И будет много новых приключений.
Случится и, быть может...

На крыше небоскреба, где даже звезды ближе,
Чем призрачные лица оставленных друзей,
Присел он на минутку, я эту маску вижу,
Молчит о чем-то снова усталый чародей.

Смешить их надоело, пугать их неохота,
Они как дети снова смеются и рыдают.
На крыше небоскреба во тьме он ждет чего-то,
И дальние планеты ему надежду дарят.

А вдруг в том измеренье потом он станет магом,
Над миром пронесется, как яркая комета,
И сорваны все маски – надежда и отвага,
Еще ему остались, и затерялся где-то...

За окном колдует пышно осень,
А девушка одна в дому — болеет,
Температурит, расплетает косы,
Рука листает книгу… и немеет.

Симфония души грустит весь вечер,
И чашка чая позабыта — остывает;
Лист желтенький к стеклу прилепит ветер,
Сердечко одиноко изнывает…

А осень медитирует дождями,
Томительными днями ожиданий,
Утопий дальних навевая грезы…

Безвольной кисти белизна,
В прожилках синих…близость сна, —
Как запах опиумной розы.

В глубине твоих глаз, за стенкой
Тонировки зрачков, я крестик
Нашей жуткой религии вижу,
Как знаменье судьбы дальнейшей.
Мне узор неуклюжих вен твой
Вновь поет неземные песни,
Гимны нашей любви бесстыжей,
Марши страсти безумной, грешной.

Я не верил – как мог, старался
Отогнать от себя опасность
В страхе попусту ошибиться
И слезами ошпарить вены,
Только как тут ни упирайся,
А положенной дозой счастья
Твое сердце вознаградится,
Если так решено Вселенной.

Избегая признаний в...

Затихаешь в объятьях полночного сна,
в нём грядёт анфилада сумрачных комнат,
над Невою восходит блесною Луна,
за которой соблазн погрузиться в омут,

задевая за камни, что помнят века,
голосами героев, затихших в страницах,
души их, воспарив, унеслись в облака,
или в дальние дали с стремительной птицей?

Не уходит ничто. Ноль — не есть абсолют.
До тех пор, пока память в открытых архивах
не проводит ревизий, там бодрствует люд,
в книге жизни отметивший путь свой курсивом...

На убыль день. Оконный переплёт
лежит крестом на чистых половицах.
В кленовой кроне райская певица
о дальних странах весело поёт.
Жара спадает. Предзакатный час
окрашен цветом – краше не бывает.
Светило утомлённое зевает
и засыпает, щурясь и лучась.
И поздний свет сквозь облако кровит,
как будто солнце дарит на прощанье
очки, где розовое всё – от обещанья
любить
до оправданья нелюбви

2009-07-23

Мы в дальней разлуке. Сейчас между нами
Узоры созвездий и посвист ветров,
Дороги с бегущими вдаль поездами
Да скучная цепь телеграфных столбов.

Как будто бы чувствуя нашу разлуку,
раскидистый тополь, вздохнув горячо,
К окну протянувшись, зеленую руку
По-дружески мне положил на плечо.

Душа хоть какой-нибудь весточки просит,
Мы ждем, загораемся каждой строкой.
Но вести не только в конвертах приносят,
Они к нам сквозь стены проходят порой.

Представь,что услышишь ты вести о том...

Я в корзину отправляю
скучных писем черновик.
Я тебе не отравляю
жизнь признаньями в любви.
Жизнь, она любви длиннее,
каждый раз душа в огне.
Я своей давно сильнее,
даже, может быть, умней -
не тревожу ночь звонками,
эсэмэсок днём не шлю,
не топлю тоску в стакане -
пьяных истин не люблю.
В каждой строчке это слово
совпадение и всё…
Остальное же – полова,
ни о чём, ни то, ни сё.
Паучок значка на руне -
след под сердцем от клинка
заживает.
А в июне
просто дрогнула рука...

А мы рассказ продолжим
на двести лет вперед,
как лезли мы из кожи,
как гробили народ,

как белыми костями
мостили мы поля,
как темными путями
носила Мать-земля,

как пили злое зелье,
чтоб голову вскружить,
но живы мы доселе,
и будем дальше жить.
АЛЕКСАНДР I (1801-1825)

Лександр Благословенный
почил, или ушел?
тогда по всей вселенной
нелепый слух прошел:

на всех нагнавши страху
французов Божий бич
бродячим стал монахом,
стал Феодор Кузмич,

он о России пекся,
не метя...