Далече милый визави

Читая книгу вечерком,
Задую с пламенем страданья.
Свеча погаснет. Мирозданье
Снесёт куда-то сквозняком.
Темно. Рисует мысль сюжеты,
Фосфоресцируя в ночи,
И сколько нервы не лечи –
Субтитрами плывут куплеты…

Чужие образы, но мне –
Скорее родичи далече,
Когда бы выбор был меж встречей:
С пришедшей тайно при луне,
И той, которая в тиши,
На солнце. Без одежд. Моя!
Из них кого бы выбрал я?
Не знаю. Обе хороши!

Стояла ты за ежевикой.
А сзади он... и чем-то тыкать...
Пришлось купить морковь и перчик
Чтоб дома оценить размерчик.
Купил и в даль... Как ты - до дома...
(Ах если б было по-другому!)
Морковь и перчик съелись в лечо.
Иных уж нет... А те - далече...

Позубоскалили и разошлись,
А что осталось? – Ощущенье встречи,
Оплывшие до основанья свечи -
Большая наша маленькая жизнь.

Из наших встреч, огарков бытия,
Озябший от безверия до дрожи,
Костёр любви Господь Всевышний сложит
Среди зелёных инопланетян.

Однажды, дружно встав из-за стола,
Поднявшиеся к Богу наши души
На тот огонь придут себя послушать,
Позубоскалить и сгореть дотла.

Нерадостный, казалось бы, итог.
Но неслучайно плачут наши свечи -
Чтобы в Центавре, где-то там...

Моменты потекли рекой
Воспоминаний, что с тобой мы были
В душе когда то был покой
И мы с тобою не простились.

Ты мне сказала, я пошла
Прости за прошлые моменты
С тобой была моя душа
Остались жизни сантименты.

Возможно жизнь даст нам шанс
И ты опять придёшь на встречу
Часы мы проведём без сна
Но, это будет всё далече.

Возможны разные пути
Словами жизнь не исправить
Ты должен новый путь найти
И попытаться всё исправить.

Возможно через боль души
Поймёшь ты все свои...

Ах, как жалко мне нежные плечи
И ресницы , что нервно дрожат ,
Ничего всё пройдёт и далече ,
В эту дверь нам ещё позвонят …

Ничего ты не бойся , родная ,
Всё пройдёт как туман и как сон ,
На красивых отрогах Алтая
Будет древний тот мир возрождён …

Куда ж теперь, кому сказать
Как невесомы впечатленья...
Кому теперь слезить глаза
И у кого просить прощенья?

Я не из тех, кто по ночам
В душе копается лопатой,
И о врагах я не кричал,
Как все мои друзья когда-то.

Всё детство ветер уволок
Под панихидный звон погоды.
Я одинок, мой дом далёк,
Далече радостные годы.


2003

Восторгам, радостям поэта
Предстанет светлый, чудный мир.
Не здесь, не там, далече где-то
Зовёт Господь на вечный пир.

Идём, не ведая дороги,
Идём неведомо куда,
Но знанье чистое о Боге
Храним в груди своей всегда.

Нам всё одно — стоять на месте,
Блуждать ли в сумраке ночном.
Мы знаем — скоро Светлый Вестник
Нас позовёт в свой светлый дом.

И мы уйдём в святой опеке
Дышать извечною весной...
Опомнитесь, о человеки!
Что вы наделали с собой!

2 сентября 2005

За что мне дар был послан кем-то свыше?
Кто мне ответит? Кто меня услышит?
Всегда хотел быть тихим и простым,
И направлял к стихам свои персты.
Творить, творить... Всегда я жил строками,
И хоть творили до меня веками,
Я бредил ими в легкой тишине.
Зачем они рождаются во мне?
Мне не нужны ни слава, ни известность.
Дороже золота бывает честность,
Дороже золота бывает жизнь.
Мне много раз твердили: «Отрекись!»
Мне говорили часто, что писатель —
Всегда пустой, бессмысленный мечтатель...

Когда года зайдут за сорок,
Лишь начинаешь понимать,
Кто с детства близок был и дорог –
Своих родных отца и мать.

Какая старая проблема…
Нет ничего, чем эта тема
Бессмысленнее и пустей –
Брюзжать на выросших детей.

А сам-то помню, как с друзьями
В общаге ночи проводил,
В кино с подружкою ходил,
Как после врал наивной маме,
Любил, надеялся, мечтал –
И вдруг ворчливым предком стал.

Такая близкая свобода
Теперь тебе волнует кровь
Сильней и ярче год от года,
Мечты меняя на...

Все началось гораздо раньше,
Чем всякий думает сейчас.
Все началось с той самой фальши,
Что исказила Неба Глас.

Тогда гонимый по Египту
Народ нес тяжкое ярмо,
И жрец один по манускрипту
Был предназначен для него.

Он был достойным человеком
В храме близ древних пирамид,
И с детства мыслил о великом,
О том, что вечность охранит.

Им суждено было сойтися
С тем, чтоб людей расшевелить,
С тем, чтобы кровью обагрился
Наш свет, что нужно обновить.

Он был тогда довольно молод,
Но...