Cолнечный бал

Ты сочишься, исходишь, милуешь.
Наливаешь сердечную ткань,
Безмятежностью сладко балуешь,
Терпкой патокой дразнишь гортань.

Этим чувством горжусь и любуюсь
Потерявший, ищу его вновь
Неизменно при встрече волнуюсь
Знаю там, где оно, там любовь!

Опять зима и первый снег,
Посеребрил верхушку клёна.
Стеклом, лёд спрячет речки бег,
Лишь ель останется зелёной.

Под солнцем в ясный день искрится,
На лапах ели снега пух.
Качнётся ветка — закружится,
Он словно стайка белых мух.

Красив как в сказке лес под снегом,
Мороз куснув, взбодрит с утра.
Оставил заяц роспись следом,
Он по делам здесь был вчера.

Мороз художник — он узором,
Окно нам ночью расписал.
Зима и Новый год уж скоро,
И новогодний, яркий бал.

Спит лес — как...

Остывший сор декабрьских ливней,
Обезоруженных лесов сквозняк.
Прости тоску мою.
На гематоме городской,
Среди дорог, фонарных бивней
Я потерял лицо твое,
О, нежность-солнце.
И вот стою в строю
Неровном, зыбком и звездой
Свинцово-одинокой
Бросаю дальний свет,
Алмазов россыпь,
Дальше битое стекло,
А дальше…дальше тьма,
Безлунье, хоровод фантомов.
Льдом руки припекло,
И инеем окна
Седая прядь украшена, бездомной
Кошкой муза лета по подвалам.
Но улыбнись, прошу, ручьем рассмейся...

Всё это было, было, было -
Беда и плачь вразноголось
И клевета, что пропалила
Всю жизнь российскую насквозь!

В те, богом проклятые годы,
У судеб был крутой излом...
Мог завтра стать “врагом народа”
Вчерашний Маршал и Нарком!

Под лязг затворов и эскортом
Немых натасканных собак
Остатки ленинской когорты
Бесследно канули в ГУЛаг!

Властолюбивый и лукавый
Иезуит с кавказских гор
Обрушил на страну кровавый
Всё пожирающий террор!

А на раздавленных обломках,
Где коршун начал...

Всё та же грязь в зелёных электричках,
Всё также в восемь вечера домой.
Вагон забитый, впрочем, как обычно,
Повис табачный в тамбуре дымок.

Галдёж и шум готовы к отправленью.
Зажглась, как светофор, в окне луна.
Я в уголке пишу стихотворенье,
Напротив девушка сидит одна.

А мы как будто даже не знакомы,
Лишь вместе ездим в среду и четверг:
Я занимаю место ей в вагоне,
Она до Клина я же еду в Тверь.

Одета модно, но провинциально:
У них от моды что то есть своё
Работает в Москве...

От бича Господнего не деться
Никуда, погибнешь ни за грош...
То жара, пожары, погорельцы,
То мороз страну ввергает в дрожь.

У Создателя свои резоны
Нам свинью с погодой вечно класть.
Только отморозки всесезонны,
При любой погоде прут во власть,

Чтобы там с ментами породниться,
Земли под себя переписать
И в станице каждую девицу
Пропустить через свою кровать.

Чем не право первой брачной ночи,
Если денег куры не клюют?
Скоро и крестьянин, и рабочий
Снова Марсельезу запоют...

Снова в белом сады,
Правит балом зима.
Зметает следы
И тропинки к домам.
Заметает пути,
Сыплет снегом в глаза...
Все труднее идти,
Но нет ходу назад.
Облетел яблонь цвет,
Потерялась весна.
Не вернуть юных лет,
Разве только во снах.
Пронеслись во весь дух
Ветры радостных дней
И развеяли пух
Тополинных аллей.
Как звала неба синь!
Взгляд парил в облаках,
Но остался лишь иней
У меня на висках...
Я домой добреду,
Я окончу свой путь
И огонь разведу,
Чтоб в тепле отдохнуь...

Уволен был начальник, уж за что
Неведомо, но чтобы дать советы
Преемнику, что вслед за ним пришёл,
Оставив три невскрытые конверта,

Сказал: "Как на житейский геморрой
Захочешь получить совет от друга,
Откроешь первый, а за ним второй,
И третий, когда вовсе станет туго".

Был первый вскрыт уже к исходу дня,
В конверте том - буквально одна фраза,
Совет простой - Вали всё на меня!
Что адресат и делал раз за разом.

Когда ж казалось - с должности слетит,
Был вскрыт второй... А там...

Последний царь давно низложен
И дышит вольно каждый человек.
Но, Боже, как они похожи –
Потемкинский и двадцать первый век.

Желчь сухаря и сладость злата,
Тяжелый стон и похвальба.
Извечностью своей проклята
Простая русская судьба.

Швыряют в ночи сытый топот
Огни благотворительных балов.
Но как всегда, не слышен ропот
Лихой нуждой изъеденных дворов.

О скорбной участи народа
Ленивый бездарь лишь не говорит.
Явилась, вскинулась порода,
Из коей вышел новый фаворит...

В старом городе губернском,
У подножия горы,
Жили в доме деревенском
Две красавицы-сестры.

Станом стройны, ликом нежны,
Нравом кротки и чисты,
И добры, и безмятежны -
Воплощенье красоты.

Звали старшую Наташей,
Ей от роду двадцать лет.
И Наташи нашей краше
В целом свете просто нет.

И вторую вам девицу
Уж представить я готов:
Звать Еленой молодицу
Восемнадцати годов.

Чем девицы эти жили.
Я включаю в свой рассказ:
Зарабатывая, шили
Сестры платья на заказ.

Как-то...