Чёрный юмор

Помнишь чёрную магию ночи,
северное сияние осенних аллей,
где снежное пламя звёзд пророчит
отчаянный шаг на исходе дней
в пропасть нежности и беспамятства,
где находишь главное, всё потеряв,
где последние строчки в приступе ярости,
как взмах мотылька над холодом трав.

Кофе, чёрный, густой,
душистый, горько-сладкий,
разлился из опрокинутой чашки
позднего тёмного вечера
на звездную скатерть неба,
замочив низкую луну,
оставив тёмные пятна,
и каплями скатился вниз,
в тёмные воды океана,
оставив стойкий запах
обжаренных ароматных зёрен.

строка ложится за строкою давай быстрее дверь закроем
хоть и не профи, а лишь дилетанты, но чета за здоровье опасно несет, несет вангог тут вспомнился еще и сразу за ухо с опасеньем нето вдруг занесет под нож и ухо дашь, а карандаш то нет то
такие вообще-то сомненья об этой музе с посещеньем
незнаш какая вдруг зайдет) и чем окончится урок тот

Мы кум с тобою за постилися…
Над жизнью этой не глумилися!
Все каноны здесь исполняем…
В любовь с девками, не играем.

А вот гутарют батюшка пожилой!
В пост этот отрывается дорогой…
Сала с мясом, днями в пост рубает!
Дорогими коньяками запивает.

Грешную жизнь в пост продолжает…
Сам себе, все грехи свои отпускает,
Душу грешную свою, себе прощает…
Да! Девчат молодых до утра обнимает.

Аж те, стонут и визжат по ночам…
Когда он их энтим делом, причащал!
Девки те подругам своим...

В небесах плывут над нами,
Странными.
Тучи ваты лоскутами,
Рванными.

День сегодня непогожий,
Муторный.
На печальный сон похожий,
Путаный.

И душою я страдаю,
Тягостно.
В меня смотрит хмарь сырая,
Пакостно.

Но нет власти над погодой,
У людей.
Ведь заложено Природой,
То что в ней.

Тучи вновь плывут над нами,
Пятнами.
Смотрят тёмными глазами,
Неприятными...
Марковцев Ю.

Пошутил я видно не по делу,
Заблокировали шутку смело,
В чёрный список сразу занесли,
В чёрный юмор стих мой отнесли.
Доля шутки в этой правде есть,
Шутку надо до конца прочесть.
И тогда всплывёт уже не шутка,
А нешуточная прибаутка,

Только в доле с шуткой, прибауткой,
Правда о нешуточной и жуткой,
Повести и весть о том страшна,
С юмором не клеится она.
Ужас вдруг охватывает нас,
Коль вникаем в смысл её подчас,
Долго нам она не даст уже уснуть,
Та кошмарная, нешуточная жуть...

Проснулся мертвец, вылезает из гроба,
Он пахнет приятно, как сладкая сдоба,
Гниль приторна, будто ванильный парфюм;
Костюм надевает он, чистит до лоска
Ботинки и косточек белых полоски,
Под землю спускается снова, угрюм.

Грохочет вагон, как коробка с гвоздями,
В вагоне скелеты грохочут костями:
Скелеты людей и скелеты собак,
Скелеты в костюмах, джинсе и в толстовках,
Болтаюся кости свободно в кроссовках,
И даже нейлон на ногах не в обтяг.

Парик украшает накрашенный череп,
Белила...

Жил был колорадский жук,
Дети коло рады были,
Люди не жалея рук,
Всю семью его травили.

Жук любил жевать картошку,
И детей учил тому же,
Ядовитую кормёжку,
Он делил с людьми быть может.

Ты кто, а ты кто!?
Ты-это я, «Я»-это ты!
Я тот, кто деревья спилил на гробы,
И дома разрушал как грибы,
Не родившихся сотни детей,
Я с отцами отправил на смерть,
Я люблю как свирепствует тьма,
Как творит беспредел кутерьма,
Что поделать, я сам сатана.
А ты мой покорный слуга!!!

Засохнет дуб, а с ним и вся дубрава,
Сгорит всё в синем пламене с державой,
Златая цепь проблемных жизни звеньев,
Исчезнет в смерти, в небытии забвенья.
Один лишь кот баюн, что в небылицах,
Воскреснут в купе, памятные лица,
Но дубу даже корни уж не в силах,
Помочь воспрянуть, снова возродиться,
Хотя все жёлуди, которых он оставил,
Дадут ростки, растущие без всяких правил.
Распад страны предопределён законом,
Народы тут не те, изменятся кордоны,
Сотрётся в памяти эпоха тех героев...