Чёрной дыре

А в моей плебейской глотке
солнцем лета обжигает
пламя водки.

А в моих глазах порочных
шум дождя скользит
молитвою обочины.

Эй, дурное, что в лицо
скорлупой трещишь наросшей,
я птенцом
проклюю дыру и после,
пусть задышит
с кашлем слезным,
та, чей воздух.

Слышишь?
Слышишь.

Под утро ветер разбудил,
Неистово с листвой играя.
Он в рог воинственно трубил,
Права восхода попирая.

К востоку тучи нагонял,
Как баррикады против солнца.
Осенний лист швырял, гонял
И опустил на дно колодца.

А лист тому быть должен рад,
Остаться можно там в покое.
Колодец, может быть, – дыра,
Но видно небо голубое.

Как одиноко было там.
И, выбравшись в ведре на волю,
Он снова по ветру летал…
Там разрываясь с острой болью.

Затем под ноги он попал,
Вогнала в грязь...

Он звёзды, как и опиумный мак,
ссыпал в одну просторную воронку.
Тогда земля совсем сошла с ума,
а солнце тихо отошло в сторонку.

В углу дыра чернела. Не зашить,
не заложить пути-лазейки в теле
для странствий окровавленной души
и гонки на безумной карусели.

Луна ему представилась вдовой,
которая от горя тихо гасла,
но женщина с кошачьей головой
ему сказала: «Я на всё согласна».

По лестничной площадке этажа
рассыпались журналы и тетради.
Он очень долго сердце вырезал,
и...

Не позволяй душе лениться!
Чтоб в ступе воду не толочь,
Душа обязана трудиться
И день и ночь, и день и ночь!
Гони её от дома к дому,
Тащи с этапа на этап,
По пустырю, по бурелому,
Через сугроб, через ухаб!
Не разрешай ей спать в постели
При свете утренней звезды,
Держи лентяйку в чёрном теле
И не снимай с неё узды!
Коль дать ей вздумаешь поблажку,
Освобождая от работ,
Она последнюю рубашку
С тебя без жалости сорвёт.
А ты хватай её за плечи,
Учи и мучай дотемна,
Чтоб жить с...

Переход подземный, мраморная плитка.
Скользко там зимою — можете упасть.
Рядом дом, в заборе заскрипит калитка,
А дыра на крыше разевает пасть.

Домик стоит старый, с переходом рядом,
Он под снос намечен, но ещё жилой.
И скользнув по дому я случайно взглядом,
Вспомнил дом наш первый, первый наш с тобой.

Ах как быстро время в прошлое умчалось,
Время нашей молодости и наивных грёз.
Нам за эти годы разное встречалось,
Было много радости, было много слёз.

Дети уж большие, взрослые...

Вот ночью сидя за столом,
забравшись в этот бурелом,
пришла ко мне одна идея,
ее мне нашептала фея.
Раз тех плодов, что предложить
готов был, вами не вкусить,
давайте мне на пробу ваши,
Татьяны, Милы, Даши, Маши..
Отведать буду очень рад,
ну правда, что за маскарад?
Девчонки стонут и ревут,
а я сижу, как старый плут.
Вот только тут нюанс такой..
Я познакомлю вас с собой.
Обычный парень, лет под сорок,
покой в душе мне очень дорог.
Шутник, затейник, массовик,
могу напялить и...

Я знаю, ты сейчас не спишь..
Как все о чем-то ты мечтаешь.
Не бойся, сладкий мой малыш,
Настанет час и ты узнаешь..

Узнаешь прелесть облаков,
Беззвучно движущихся в небе,
Полет за гранью чьих-то снов,
Где кто то был, как будто не был.

Узнаешь как поет рассвет,
Дуэтом с утренней зарею.
И как прекрасный, яркий свет
Подарком станет нам с тобою.

Узнаешь как шумит листва
Под ноги нам с тобой ложась.
Как в унисон кричат ветра,
С тобой вычерчивая вальс.

Узнаешь как прекрасен мир...

Жизнь смоют потопы вечности,
Последним они сметут,
Как памятник человечеству,
Стукачества институт.

Внутри глубоко упрятанный,
Наш самый большой порок,
Он глыбой навис заляпанной
По выходу из кишок.

Свернуть эту грязь до времени
И выбросить весь палас -
Не дань отдать убеждениям,
А действовать на заказ

Кого, каких сил неведомых?
Хотелось бы мне спросить
Тех, кто со своими бедами
Лубянку пришли громить

В момент для страны критический.
Дзержинского...

Две недели справки собираю,
По утрам анализы несу.
От полипов ведь не умирают,
Только ковыряются в носу.

Узнаю подробно про полипы,
Кто главарь, в какой сидит ноздре.
Думаю - ну вы ребята влипли,
Разберусь я с вами чуть поздней,

А пока добегаю, как надо,
Завершу обследований круг,
Чтоб в новокаиновой блокаде
Вас хирург разделал в прах и в пух.

Мне жена больничную пижаму
Отутюжила … и вдруг облом -
Подвела меня кардиограмма…
Так всегда, когда не за бабло.

Моё сердце все...

Ведь как введениям анальным
Цвет свечек не играет роль,
Масон интернационален,
Будь фараон он иль король,

Иль прочей царственной особы.
Царь Павел Первый был у нас.
Но крест Мальтийский высшей пробы
Его Величество не спас

От рук отчаянных гвардейцев,
Царя душивших в темноте,
Которым ни Христос, ни пейсы
Раввина не авторитет.

Но орден жив и от падучей
Ему загнуться не дано,
Но у меня на этот случай,
Есть замечание одно.

Иной масон доверчив очень
И верит пламенным речам...