Чужой бал

Ты мне чужой и не чужой,
Родной и не родной,
Мой и не мой! Идя к тебе
Домой -- я "в гости" не скажу,
И не скажу "домой".

Любовь -- как огненная пещь:
А все ж и кольцо -- большая вещь,
А все ж и алтарь -- великий свет.
-- Бог -- не благословил!

26 августа 1918

Моя Чужая Женщина отдала на поклон,
Любовь и одиночество, ко мне пошла в полон.
Ревет у телефона, когда он долго нем,
Но ничего не просит, не требует взамен.

Моя Чужая женщина сложила на амвон
Дары сердечной тайны и разума канон.
Душою прикипела, накрыла теплотой,
Навеки погубила небесной красотой.

Моя Чужая Женщина с глазами, как с икон,
Мы часто с нею видим один и тот же сон.
И все, что между нами, не рассказать, не счесть.
Я богу благодарен, за то, что она есть.

Пленник чужой! Мне чужого не надо,
Я и своих-то устала считать.
Так отчего же такая отрада
Эти вишневые видеть уста?

Пусть он меня и хулит и бесславит,
Слышу в словах его сдавленный стон.
Нет, он меня никогда не заставит
Думать, что страстно в другую влюблен.

И никогда не поверю, что можно
После небесной и тайной любви
Снова смеяться и плакать тревожно
И проклинать поцелуи мои.

Для Бога нет чужих детей,
Чужих родителей и судеб.
Хоть не приемлют мысли сей,
Он их за это не осудит.

Обиду держат на Него,
Мол, то не дал, иль отнял что-то.
Не видят счастья своего,
Слезами застилая очи.

Нет зла, которое вовн'е.
Есть зло, что в помыслах сокр'ылось
И, подтолкнув тебя к войне,
Твоей же смертью насладилось.

Межой деля своих – чужих,
Грех смертный снова повторяешь,
Свой круг бездарно тем вершишь,
Огонь войны лишь раздуваешь.

И в том огне сгоришь и ты,
И...

Но не ломись в чужую дверь,
Там суета, поверь, другая,
И опытом своим не мерь,
Поверь, там с Богом связь прямая.
Там уровень совсем другой,
Твои мозги там не подходят,
За всех там Бог стоит стеной
И с Богом там себя изводят.
Не совместить пристрастный ум
С предельной дерзостью ошибок,
И им хватает долгих дум
И не сказать, что путь не зыбок…
Им хватит боли и побед,
Им хватит долгих поражений,
Так Бог дает, ведет на Свет,
Не будь задолжником сомнений.
Доверься Высшему Отцу...

Не заглядывай в чужое окно
Там на веревочках
Чье-то одиночество сохнет
Чужой жизни немое кино
Не насытит и не восполнит

Утром рано – выйди в сад
И впусти в себя все запахи лета
Солнцем ранним, омой свой взгляд
И почувствуй, как кружит планету

Говорят, чужая женщина или чужой мужчина,
Сравним с цветком, который за стеклом.
Чтоб описать его красу, нужна причина...
Разбить стекло, сорвать его, а что потом?
Потом, испив его нектар, в себя вдохнув...
Ненужным станет сразу же, как хлам!
Как птица снова улетите Вы, вспорхнув...
Искать цветы другие и к другим полям...
А думали ли Вы, что после ждет цветок?
Который Вами сорван, брошенный к ногам...
Он всю красу, любовь отдав, стал одинок!
Лишь только Вам поверил...

Мне чужого не надо,
Но своё не отдам.
Не пугает преграда,
Всё своё строю сам.

Помогает Бог правым,
А коль нет — не судьба!
Не накажет — и славно,
Жизнь — иной раз борьба.

Не робей — и всё сможешь!
Говорю сам себе.
Ты мужик и негоже,
Плакать, сдавшись судьбе.

Люблю бодрых и смелых,
Не люблю — бодрячков!
Не идёт у них дело,
Дальше бодреньких слов.

И не взяв я чужого,
Всё своё отстою.
Силу даст чувство Долга,
Защитить Честь свою!!!
Марковцев Ю.

Отчего там где утро рождается,
Алый, словно в крови край небес.
Он Земли острой кромкой касается,
И из ран, кровь зарёй красит лес.

Солнце встав выше, кровь эту выжжет,
И опять, горизонт как черта.
И лишь тот, кто взлетел её выше,
Понял вдруг — неба синь — пустота.

Солнце, путь дня пройдя, вновь придавит,
Весом кромку небес, опускаясь к Земле.
И опять — острый край Землю ранит,
И её кровь, ночь спрячет во мгле.

У всех место своё на Земле, со своим горизонтом,
И у всех нас своя...

Непогасший костёр я
У дороги в чужой сон.
У тяжёлых копыт дня
Исцарапаных ковылём,
Истоптавшихся на ухналь,
Побелевших от ранних рос
Разьедающих плоть и сталь,
Сохраняющих лики звёзд...

Пьёт жеребец дня,
Плечи гудят от глотков.
Красный брусок языка
Бьёт по щербинам зубов.
Сыпятся на траву
Искры с обугленных губ,
Гулко в бессонную тьму
Сердца могучего стук...
Выпьет меня до дна
Ноздри воткнув в золу.
Белой плитой лба
Мягко толкнет тишину.
Гривой завесит глаз
Тлеющей и до...