Чужие пороки

Рука в чужом кармане.
Взгляд влево.
Совесть в клетке.

Ну все…ушел, испарился под чужим солнцем…
Мир перевернулся и сжался в бесформенную кучу….
Кажется, еще недавно был незнакомцем,
Теперь стал совсем чужим, но может быть это к лучшему?

Исчезли сны, но появились видения,
Ползущие по стенам и сводящие меня с ума…
Подрываюсь, кричу до боли в ушах, до хрипения…
Выбиваюсь из сил и тихо плачу впотьмах.


Потом уже легче, кошмар не стучит в висках.
Узнаю горизонт, а мир расправляет крылья свои…
Делаю шаг, ...вдруг чья-то холодная рука...

Не сердись на чужую глупость,
Если в ней нет коварства и зла.
Даже если тебе она трудность,
Неожиданно вдруг принесла.

Даже если тебе неприятно,
Понимать что не так понят был.
Улыбнись — и улыбка обратно,
Возвратившись, остудит твой пыл.

Даже если тебе чуть-чуть больно,
Сделать глупость сумела собой.
Ты прости, если это невольно,
Если не был в ней замысел злой.

Даже если тебя сЕрдит очень,
Что посмел так подумать глупец.
Не сердись — что ушло не воротишь,
Лишь изменятся...

Я нарочно привыкну
К чужому плечу.
Может быть, навсегда
О тебе замолчу.
Может быть, даже в снах
Постараюсь забыть,
Чтобы мне без тебя,
Одинокой не быть.
Можно спутать все карты,
Судьбу обмануть
И к чужому плечу
Нежно, ласково льнуть.
И поверить любви,
Никого не любя,
Но скажи, как тогда
Мне поверить в себя?
Как поверить в правдивость
Единственных слов,
Как поверить в любовь
Матерей и отцов?
Как узнать мне,
Где правда была, а где ложь?
Если снова в толпе
Ты меня не найдешь...

Они били меня толпой,
Я прижался к стене спиною.
Люди нас обошли стороной,
Незнакомы они со мною.

Пред глазами туман багровый,
Боли нет, не боюсь — устал.
Не упасть бы — не встану снова,
Не отбиться — видать пропал.

Мыслей нет, голова пустая,
Пустота и усталость в ней.
А вокруг эта волчья стая,
Зверь изгнал из их душ людей.

Устою, а коль нет — не сдамся,
Втопчут в грязь тело — что ж, судьба.
Важно то, что я не сломался,
Ну а грязь — это ерунда!

Они били меня толпой,
Люди...

Не кричи, не плачь чужая песня,
Мой мотив тоской не заглушай.
Птица бед грядущих — буревестник,
Из небес над нами улетай.

Ветер буйный забери с собою,
Унеси на сильных крыльях прочь.
Пусть в краях пустынных буря воет,
Шторма с непогодой злая дочь.

Не кричи о том что ждут проблемы,
И боль, ещё бОльшая в груди.
Улетев, забудь то место, где мы,
Не пророчь нам беды впереди.

Нам и без тебя забот хватает,
Но мы помним счастья мотив свой.
Твоя песня бурь для нас чужая,
И над нами...

Была когда-то пылкою и страстною любовь,
Но сквозь череду проблем и неудач,
Ссор и нервных передряг исчезли чувства и
В туманной дымке растворились, с каплями дождя исчезли…

Внезапно стали мы чужими друг для друга
И далекими, как будто не были знакомы никогда.

При встрече мы глаза отводим и личной встречи избегаем,
Боясь обычного общения, боясь простого разговора
И тихого слова «Привет», фразы простой «Как дела?»…

Проходим мимо мы друг друга, не узнавая образа родного
И...

Средь чужого мне народа,
Не обижен и не клят.
Но в нас разная порода,
Разный в нас на вещи взгляд.

Людям всем Земли гражданство,
Дал, рожденья факт на ней.
Но её на государства,
Делят племена людей.

Дети Матушки-Природы,
Люди все, но что-то их,
Разделило на народы,
На своих и на чужих.

Речей сотни и наречий,
Наций малых и больших.
На Земле и спор извечный,
Кто главней?! - Идёт меж них.

Если б эти разногласья,
Победить они смогли.
В мир добра, любви и счастья...

За, не мной, закрытыми дверями,
Мир не мой и ждут в нём не меня.
Не меня, молясь пред образами,
Сберегут от пули и огня.

Там другого, ждёт горячий ужин,
При свечах и с молодым вином.
Там не я, любим и всегда нужен,
И не мой — чужой, за дверью дом.

Для меня, в судьбе моей бродяжей,
В чистом поле, есть соломы стог.
Из него, меня к себе однажды,
Заберёт, на Суд свой правый, Бог.

И меня, за грех признав виновным,
Прикуют к позорному Столбу.
А Бог добрый и жалея — снова,
Разрешит...

Однажды во сне я увидел чужую планету. Она была населена вечно юными, нестареющими великанами и великаншами – хрупкими мальчиками и девочками гигантского роста с удивлёнными, синими-синими глазами в пол-лица. Все они с утра до вечера усердно молились великой Богине – Правде…
По ажурной винтовой лестнице, ввинчивающейся в синее-синее небо, с трудом поднимался старый, толстый карлик. Он нёс на плечах тяжёлый мешок с ложью. Внезапно ступеньки лестницы подломились. Карлик упал с большой высоты, но...