Чуждый

Тысячелетия минули
С момента, якобы, любви,
Возникшей при недоразумении,
Контакта рас, совокупления,
Вне осознания, - внемли
Последствиям, и, в рассуждении,
Противоречия найди,
Этноветвей Перворождения,
Исследуй страсти продолжения
На историческом пути,
Во имя Расы Возрождения,
Суперэтнической Любви…

Чрез аналогию семьи
Своей, вы сможете, проникнуть
В генетику развилок ветвей,
Тайну, - в сам репер снизойти,
К амбре исчезнувших соцветий,
В запах цветков их многолетних,
Всей...

Свети, свети, Москва!
Слепи глаза и души,
танцуй по кабакам,
по клубам гулевань.
Привычно весели
откормленные туши,
пришедшие собрать
положенную дань.

Какие времена,
такая же и доля...
Но как набеги
давнишних времен,
перетерпи и ныне
это Гуляй-поле
и жирный блеск тебе
навязанных знамен.

Свети, свети, Москва!
Рубинами, орлами
туристов завлекай
и радуй чуждый глаз.
Ну, так уж повелось:
от века ты не с нами,
но мы с тобой - всегда.
Тем паче - в трудный час...

Из-за небес пришёл, задал вопросы,
Соприсущи в трудный час -
Как крестятся в грозу матросы,
Помолившись, каждый раз?

Не замаявшись с ответом,
Крест, воистину, ношу в душе,
Поделился таенным сюжетом,
Под горящим светом, при луне.

Ангел шепчет мне глаголы,
Расправив крылья, сторожит не зря,
Как бы ни резвился мир суровый,
Пишу отчёт, довлея, не спеша:

Игрой сердечною жива душа,
Склонна к прекрасному в устоях,
Сумеет сразу распознать толпа –
Песню о любви в покоях...

В мире временном, сущность которого - тлен,
Не сдавайся вещам несущественным в плен.
Сущим в мире считай только дух вездесущий,
Чуждый всяких вещественных перемен.

мне машет ночь
платком печальных звёзд,
виляет, как судьба вагонный хвост,
уходит поезд, унося огни,
остались на перроне мы одни…

нелепа мгла мерцаньем фонарей,
слова - что тени мыльных пузырей,
душа молчит - оборвана струна,
и между нами выросла стена…

упала с неба под ноги звезда,
не возвращаются обратно поезда,
холодный взгляд
и чуждый сердца стук,
и пелена забвения вокруг…

мы не вернёмся сюда,
ушли без нас поезда…

В.Стр@нник (24-09-08)

Траурное шествие по дальним грозным берегам
ознаменовало древнее открытие,
Смерть из царства мрака открылась всем ветрам,
Мгла из преисподней явилась темнолика.

Как будто вновь родился голым я в рубашке,
На стыке двух миров, в межвременье слепом,
Как будто заживо сгорел в огне кромешном, бесшабашно,
И улыбнувшись солнцу, вышел в мир иной,
Как будто Ангел Смерти Азраил в мой дух внедрился,
Как будто Моцарт в моём сердце отравился...

Слетались горькие, отчаянные смерчи
на дикий...

Оружие мое - картонный меч.
Другого - нет. (И, видимо, не будет).
Ты, чуждый век, зовешь меня на сечь?!
Твой вызов принят! Нас судьба рассудит!

Надев на плечи - не броню, а шаль,
Твою перчатку подниму отважно!
На поединок! Не страшна мне сталь!
Дуэль - за Честь! (за чью - не так уж важно).

Да! Знаю! - изменились времена!
Да! Понимаю! - Рыцарство не в моде!
Но все равно - я Прошлому верна!
А ты со мной не будешь благороден.

Проклятый век! Век-раб! Век-людоед!
Отменно поглумился...

Миг неспешен.
Шаг уверен.
Сеть – мой мир, –
Свободы крылья!
Безмятежен.
Неумерен.
Нравом мирн
И полон сил я!

Измеряю вес свой в байтах.
Скорость мысли мерю в битах.
Жизнь вплетается на сайтах
В жизнь иных
И с сердцем слита

Исчисляющей машины,
Что давно мне стала другом,
На себя весь быт взвалившей,
Мир открыв к моим услугам.

Мир, свободный от амбиций.
Чуждый войнам, притязаньям.
Мир, что смог, не зря на лица,
Изменить людей!
И знаньем...

Ангел, мятущийся в тесном пространстве
Где узаконена спесь,
Где перечёркнута честь
Линией непостоянства –
Не позволяет упрямство
Крылья сложить на насест.

Ангел, распятый на жердях созвездий,
Мнишь ты с креста соскользнуть?
Многострадальную грудь,
Сжатую болью и резью
Тягой житейской к возмездью
Освободить как-нибудь?

Ты за свободу откупишься ложью,
Сбросивши святости плен.
Ждёшь ты каких перемен,
Ангел, меняющий кожу?
Что обратишь ты к подножью,
Что обретёшь ты взамен...

Как мир велик! Как мал в нем я...
Песчинка в океане душ.
Мы, ход планет не изменя,
Очередную порем чушь.

Но есть уютный уголок, —
У каждого свой дом-мирок;
И кто-то слушается нас,
Умен ли, глуп ли наш приказ.

Ведь всяк живущий — королек,
Имеющий свое владенье,
Где на двери — от всех — замок,
Жизнь в личном там повиновеньи.

Границы «я» — от сих до сих.
За ними — чуждый храп и чих;
И что-то движется туда,
А что-то только к нам, сюда.