Чур

Заходи в универсам,
Дай приказ своим глазам:
В стороны не разбегаться,
Через, чур, не напрягаться.

Видишь фрукты? Что они
Смогут дать нам в эти дни?

А не закукую
Я от маракуйи?
Что если я съем кокос,
И разбухнет сразу нос?
Если съем я рамбутан,
Прыгну, как орангутан?
Глаз Дракона проглочу,
Сразу в небо улечу?
Сала очень странный фрукт!
Съесть колючки не дадут!
Руку Будды грешно есть!
Ну не дикари же здесь!
Помело, ох, помело!
Ты куда же занесло!

Ай, да что оно такое...

В Союзе хлеб был побелей
И намного нынешнего тяжелей!
Был тогда намного он вкусней
И сохранялся дома по должей.

Сейчас коль утром хлеба взял…
К вечеру вкус, этот хлеб утерял!
В Союзе стоил хлеб копейки…
Сейчас стоит… поют аж канарейки!

Хотя урожаи на Руси сейчас велики,
А цены растут, через чур высоки…
За, что деды, отцы кровь проливали???
Землицы пяди! Врагу не отдавали…



В СССР до 1975 года буханка хлеба в СССР весила 1 кг и стоила 20 копеек белый и 16 коп серый.

Она хотела побывать в гостях у сказки,
Она считала, что всё будет хорошо.
Шла на свидание спокойно, без опаски,
Но тот, кого хотела встретить, не пришёл.

Она решила в этот раз поторопиться,
Он был красивым парнем, даже через чур.
Он походил, скорей, на сказочного принца,
И сердце трепетное выдало: - "Хочу!"

Она состроила кокетливые глазки,
Чем покорила напрочь бедного юнца.
На предложение любви залился краской,
И согласился провести ночь до конца.

Но испугался, что не сможет...

Чеснокозеро найти обывателю не просто,
Отыскал я те пути, жил тогда во мне подросток.
И вот много лет спустя навестить его задумал.
Дело в общем-то пустяк, - оказалось на беду мне.

Берега всегда пусты были, сколько помнил детство,
Лишь деревья да кусты прорастали по соседству.
А теперь заборов тьма, часть проезжая дугою.
Значит, что-то есть в домах очень даже дорогое.

Мой начальный интерес испарился быстро к ночи,
Чтоб свалить дремучий лес, надо быть богатым очень.
Непростые, стало...

Летний луг. Перелески большие.
В небесах будто к Господу лаз.
Всё своё! Только власти чужие -
Так в России бывало не раз.

Будто в головы гвозди вбивали:
Не таков? - перед смертью молись!
То дворянство со свету сживали,
А теперь за крестьян принялись.

Добивают село... Умирает
Вера в правду. Бузят мужики.
Знать чуры в ограбленье не знает,
И растут у добра кулаки.

"Был Хозяином - "вспашем-построим!" -
Не погодь - обороты набрал! -
Станет Сталин народным героем...

Когда в бреду бредут слоны, когда слоятся миражи,
Когда слова и фразы не нужны, Учитель, только, «А» скажи!..

И рухнет хаос декораций, закружит дакинь хоровод.
О, не чурайся этих Граций! Они ведут сквозь небосвод….

Их лица, то ли маски, то ли рыла,
Смех – циркулярки визг, а может пьяный лай?

А так ли важно, что ты учудила?
Взмахни крылами и RETURN TO SKY!

Сегодня в харчевне моей Пир –
У милого День Рожденья,
Он нынче в возраст Христа вступил,
Но забыл принять поздравленья.

С котомкой он ходит по городам,
Не от бедности, а от Отчаянья,
Не находит в себе он смиренье Христа,
Милосердья к чужим Страданиям

Он бежит от любви и бежит от Судьбы,
А чураться себя как чужого –
Эти тяжбы с собой доведут до Тюрьмы,
А душа – та с сумой и без дома.

И поспеть мне за ним не под силу никак,
По следам я бреду по Планете –
Разоренные гнезда...

Переваливаясь, как утка,
неспешно по жизни бредешь...
Пугаешься ты жутко,
парашютистов увидев "падеж" ...

Чураешься "клятых" импульсов -
от взлохмаченно-ярких поэтов ...
И в восторге от вислых усов
разжиревших мещан-соседей!

Кубок жизни пью, не отрываясь,
Всё, что в нём, на части не делю.
Точной однозначности чураясь,
Дроби не любил и не люблю.

Только дроби эти вечно рядом,
Видоизменяясь и дразня, -
И в глухую пору листопада,
И в капели мартовского дня.

Что у них в числителях? Мельканье
Встреч, разлук, получек, отпусков,
На погонах новых звёзд мерцанье,
Серебро седеющих висков,
Неосуществлённые желанья,
Не овеществленные стихи…

Ожиданья, только ожиданья! –
Вот что в знаменателях у них.

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...