Чудо-птица

Она, шутя, дарила ночи мне бесстыжие,
И в темноте костром пылали косы рыжие,
Когда ж в любви безумной я честно признавался,
То без ответа голос в ночи мой оставался.

Она в глаза мои смотрела птицей пойманной,
И что другого она любит, тогда понял я,
Я мог бы из цветов ей клетку свить такую,
Что Фениксом летал бы рядом, не тоскуя.

И вспыхнет памяти ожог под поцелуями,
От боли слезы льют из глаз скупыми струями,
Как глупо сделал: птицу выпустил на волю я,
Теперь в неволе без нее...

Я пролететь хочу над океаном,
На мир взглянуть с небесной высоты,
И пересечь штрихи меридианов,
Чтоб ощутить воздушность красоты.

Конечно, предпочту лететь я птицей,
Чтоб ветер крылья выше поднимал,
Мечтаю атмосферы стать частицей
И заглянуть одним глазком в астрал.

Узнать бы мне, о чем кричат так чайки,
Когда снуют над бурною водой,
Я с ними отдохнула бы на гальке
Тех островов, где в мире есть покой.

Где человек еще не влез в природу,
И мирно без него живет она...

Не зря у гоацина
На голове корона.
Воняет слишком сильно
Пернатая особа.

И вот из-за вонючести,
Одной лишь только, Светлости
Оказывают почести
Все птицы данной местности.

Да обойди весь белый свет,
Дурнее пахнущих птиц нет.
Доволен очень гоацин,
Что он такой, с душком, один!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Нам голубей в пример приводят часто:
Нет птицы чище и добрей душой.
И говорят, что даже птица счастья -
Всё тот же голубь сизый, но большой.
Решила покрошить я птицам хлеба
И подкормить голодных голубей.
Слетелась стая серая, как небо
В один из хмурых и осенних дней.
И с ними желторотый голубёнок -
Забавный и наивный дурачок!
Он очень есть хотел,
Но вот силёнок он не имел,
Чтоб свой добыть кусок.
И сколько ему хлеба не кидала,
Всё взрослые склевали дочиста
И стая...

Слышишь... где-то плачет птица...
Раненная птица... в небе голубом.
Ей... суждено разбиться...
Ведь не долететь с раненным крылом.

Из последних сил взмахнув крылами...
В свой полёт последний поднялась.
Смерть... летит за ней над облаками...
Чтоб открыть объятия в свой час.

Станет небо вечной колыбелью...
Птица в нём... свободная умрёт.
Так и не узнав... что после смерти...
Наземь... она камнем упадёт.

Слышишь... в небе стало тихо...
Даже смерть... затихла взяв своё.
Далеко...

Еще немного - улетят стрижи.
Одни из первых покидают птицы
В высотках небо золотой столицы -
Ну что же птицы такова вся жизнь...

И близкой осени без черных стай
Все ощутимей в листьях перемены.
И первого звонка для школьной смены
Неумолимый прочит календарь.

Теряет краткий отпуск день за днем
Веселье праздничное где-то, где-ты?
И бок под солнцем круглая планета
Меняет перед зимним долгим сном.

Немного грустно, но еще тепло.
Еще прозрачны женщин мини-юбки.
И счастья летнего...

Прозрачность утра
Напоминает
Прозрачность Света
В лесу весеннем,
Где птицы звуком
Открывают
Приход к творенью,

Где словно песней
В тебе звучит
Признанье мира,
Где ты плывешь
В потоке мирном
И вновь красивом

И нет здесь бурь,
Несчастий и сомнений
Лишь мир ,покой
И чудным светом
Птицы пенье

И здесь Душа твоя
Звучит как птица
Пришло к нам время
В мир весны
Влюбиться....

Прилетают весной говорливые птахи,
И о дальних походах спешат рассказать,
Суетятся, строчат и танцуют на прахе
Отгоревшей любви, чтоб сначала начать.

Понимая тебя, и по–подлому, зная,
Что бескрылая птица - оседлая тварь,
Часто врут, не со зла, но, всегда окрыляют
Их рассказы, как байки, что веришь им, жаль!

Мы похожи, не только в свободном желаньи
Воспарить над землёй, словно птица в горах,
Невозможность, запрет - верный путь к прозябанью,
Не понять, не суметь объяснить на словах...

Слетались на шабаш птицы.
На жертвенные алтари.
Чтоб крови людской напиться.
Безумные упыри.
Сюда не приходят люди.
Здесь солнца не светит луч.
Здесь смерть подают на блюде.
Пристанище черных туч.
Здесь нету молвы и веры.
Лишь темный дремучий лес.
Здесь пахнет грозой и серой.
И всем верховодит бес.
Осматривает владения.
Заманивает людей.
Для дьявольского наслаждения.
Голодных и злых чертей.
Слетались на шабаш птицы.
Наживу почуяв мерзкую.
Чтоб крови людской напиться.
И...

Не пишется и не поётся.
Тоска тревожной змейкой вьётся
и в сердце ранит.
Успокоюсь.
Под маскою шута укроюсь.
О! Лицедейство!
Кипят наигранные страсти!
Но холоден и безучастен
тот, кто внутри.
Во мне таится
и крылья подрезает птице.

Летайте, птицы!