Что вы принимали

Не говори: «Он плохо кончит…»,
Тебе ль решать? Тебе ль судить?
И знай: когда плохое прочишь,
Себе, лишь, можешь навредить.
Смотри на грех чужой с печалью,
Предсказывать не торопись,
Один Судья всем – Изначальный.
Ему – Решать. А ты – уймись.
Предположения, сужденья
В защиту грешных принимай,
Строй вместе с Богом план Спасенья
И никого не отвергай.
Как можешь ты, слепой и малый,
Не ведающий всем цену,
Ниспосылать умом расправу
И ожидать другим беду?
Откуда знать тебе, кто лучше...

Предвечный Дух прийди
И свет Любви излей,
И царство Правды утверди
Среди твоих детей.

Дай чувствовать, что в нас,
Что с нами вечно Ты,
Что близок Ты и в светлый час
и в пору тесноты.

Дай глубже нам познать
Премудрость слов Твоих.
Учи Твой голос различать
От голосов иных.

Учи нас отражать
Соблазны благ земных
И благо душ учи искать
В велениях Твоих.

Дай счастье ощущать
В страданьях за Тебя,
Как славу крест Твой принимать
И петь Тебе в скорбях.

Аминь

Брата два живяше
В давнюю годину.
Один хлебный мякиш
Ел, другой – мякину.

Один на перинах
Спать привык пуховых,
Другой правил спину
На досках дубовых.

Пёхом по дорожкам
Младший мерил вёрсты,
А старшой на дрожках,
Пузо распростёрши.

Под единым Богом
Два живяше брата,
Но один убого,
А другой богато.

Всё бочком, сторонкой
Минуют друг друга,
А навстречу токмо,
Когда дюже туго.

Унижаться всуе
Надо всего мене.
Что голодный чует -
Сыт не разумеет.

Раз к родному...

Зачем поэтам радость светлой муки
вмещать всегда в созвучия и звуки,
волну любви, полёт Земли?
Стихи летят, как журавли.

"Соприкасаясь светлыми крылами,
вливая в вечность душ восторг витками,
мы создаём волну любви,
любви!" - кричали журавли.

- "Курлыча в небо, принимаем жизни
волненья разные, и даже тризны,
Отца Небесного привет,
веленья свыше, жизни свет!"

прекрасен брег,
твоей звездою освещенный,
его песок умытый
во влагу янтаря.

прохладой опьяненный,
пью его волну,
вдыхаю воздух вольный,
срываюсь в бездну неба,
музыкой луны
клонюсь ко сну.

я в нем –
причалившее судно,
нашедшее по бешенному ветру
свиданье тишины,
под зимней коркой - лето,
в плену огня – союз.

прекрасен горизонт его,
что груз
закатного светила принимает
алой краской,
утонувшей лаской,
парящей от восхода чувств.

Взгляд обративши на семитов,
Царь говорил про их родню:
«Таланты – это не бандиты,
Их я особенно ценю.

Людей способных между ними,
Иосиф, выделить вели,
Смотрителями над моими
Стадами их определи».

Отца Иосиф к фараону
Привёл представить, показать.
Иаков воодушевлённо
Стал дом его благословлять.

Стоит египетский владыка,
Язычник, гой, как Ельцин пьянь,
Не вяжет на иврите лыка,
Да и по-русски дело дрянь.

Власть предержащий от еврея
Чему научится вовек?
Но слушает...

Вы не думайте, я не больной, да и не сумасшедший.
Я простой человек, поневоле попавший впросак,
по нелепой случайности в души чужие забредший
и обратно дорогу к себе не найду я никак.
Вот уже много лет я брожу по бескрайним просторам
человеческих душ, для которых вся жизнь на износ.
К сожалению, им недоступен язык, на котором
я, имея ответы, пытаюсь поставить вопрос.
Сколько сломано копий в ненужных, бессмысленных спорах
о моральных устоях, которых давно уже нет
и о том, что наш мир...

Проснувшись утром в Баден-Баден
Меня встречает Солнце томно,
И клён осенний, горд и сладок,
Кудрями лишь шевелит скромно.

Затем, собравшись на прогулку,
Вдыхая воздух чище спирта,
Я драматургом становлюсь
В игре Природы с Богом флирта.

Дорогу шагом измеряя,
И размышляя в такт реке,
Я в благодарность принимаю
Тот Свет, зовущий вдалеке.

Секвойя кроет длинной тенью
Деревья, тропки и скамьи,
И мне тепло от ощущенья,
Что я среди родной Семьи.

Уснув в полуночь в Баден-Баден...

О, человек! За тебя на кресте
Умер Господь, – умер страшно, мучительно
Не для того, чтоб ты жил в суете;
Не для того, чтобы падал стремительно.

Ты для Христа стал дороже всего:
Жизнь Он отдал за твоё искупление,
Чтобы взирая на подвиг Его,
Ты облекался в одежды нетления.

Что же ты медлишь? Пора поменять
Мира подачки на блага небесные.
Время пройдёт, не воротится вспять, –
Прахом пойдут достиженья телесные.

Сердцем своим ты Голгофу узри
Через столетия, чрез расстояния:
Там на...

Так думал, мнится мне, Иосиф,
Когда про происки узнал
Братьёв, трусливых до и после
Отца, но слова не сказал,

Лишь слушал бред братьёв и плакал,
Не знал, как объяснить бы смог
Им то, что не донёс Иаков,
Когда братья – ни с чем пирог.

Да нет, сказал бы я, с начинкой:
За сребреники Осю слить
И с покаянною личиной
За хлебом после приходить.

В крови цветастые одежды
Отцу подбросить, обмануть,
Лишить последнего надежды
Сынка любимого вернуть.

Под одеяло влезть к служанке,
Где...