Что то вспомнится едва ли

Бог вне невзгод и вне молвы.
Ему неведомы страданья.
Так не пора ли вспоминать, что мы
В отсвете созданы, по образу, для созиданья?

Подумать, что всего дороже
Себе за страхи платим мы.
И за убийственно «не можем….»
Так для того ль мы рождены?

Встать рядом с Богом, взять за руку, того, кто нам тела создал.
Сказать: «Привет, Тебя я вспомнил. Я так увидеться мечтал!
Теперь всё проще, легче, ярче. Мы вместе сила. Ты и я».
И неожиданно услышать: «С тобой я здесь. Сейчас. Всегда...

Вспомним про заклятие «херем».
У евреев нет его страшнее.
Только оборзевшие совсем
Иль кретин в четвёртом поколенье

Смеют предписанье нарушать.
Требует закон тот «охеремший»
Поголовно жизни всех лишать
До птенцов, забившихся в скворечню.

По этимологии - «гарем»,
Отгороженный удел, что значит
Посторонних не пускать (как в Кремль,
Где скопцов что сорных трав на даче.)

В жертву Яхве следует снести
Всё, что от меча спастись не сможет.
Всех, кого загон в себя вместит,
Надо...

…едва ли на «том свете»… — скалы.
Здесь. В Пространстве ЯВИ свежей, есть ОНИ:
обыкновенное,.. земное СОЛНЦЕ!.. Камни и Стволы…
А в дни Весны,.. — среди последней стылости снегов,.. —
в груди Скалы… …уже ТЕПЛО…

Скалы весенние!..
Прочность бы вашу мне…
…твердо стоял я.
Все годы и весны далекие…
Льды и снега, и ветра оголтелые,.. —
все ОНИ мимо…
И жить мне,.. обыденно, — в Счастье пространственном…

Тропою зимней ты пройдешь едва ли.
…сырые, снежные пласты… Местами.
Трава сухая...

Едва над Кармелем луне воссиять,
Два облачка дружных выходят гулять.
Плащ белый его весь расшит по краям,
На шляпке ее с позолотой поля.

Откуда явились? Куда держат путь?
Из Дана в Бер-Шеву возможно идут?
Кинерет покинув, быть может, с рекой
Плывут к Морю Мертвому? Пой песню, пой!

Едва лишь над домом луне воссиять,
Два облачка белых выходят гулять.
Прекрасно так в сумерках просто шагать,
Идти, да идти, только чтоб не стоять!

Едва родился - и тут же виноват

Едва женился - и по уши в долгах

Лежишь и думаешь в ночи

«Да сам же виноват!»

И хочется сбежать, но некуда

На кухне теща на часах

И слышен смех,

Кто-то смеется в облаках

Едва забрезжил розовый рассвет
Прозрачной нотой зимнего романса,
Как бы хотелось в суете сует
Снежинкой закружиться в ритме вальса.
И лишь морозной свежестью дыша,
От внутреннего холода страдая,
Снежинка, словно женская душа:
Согрей теплом – она тотчас растает.
Едва забрезжил розовый рассвет
Прозрачной нотой зимнего романса,
Как бы хотелось в суете сует
Снежинкой раствориться в темпе вальса!

Вспомнил Путин о Руси стихи Есенина.
Вспомнил «Дайте родину мою!».
Русь от Путина нуждается в спасении!
Родина – у бездны на краю!
5 марта 2012 г.

Едва заметное название
На грязно-голубом борту -
Трамвай Последнее желание: Я выбрал как всегда не ту,
Не то,
Не там,
Непоправимое.
И сам сплошное давно,
Стою, а все несутся мимо и,
- закончилось кино.
Пустеет зал, погас экранчик,
Закрыт буфет и туалет,
А вот и он, ползёт трамвайчик.

В ладони потной сжав билет
Вхожу, предвидя всё заранее,
Дух коньяка, дым сигарет.
- Твоё последнее желание?
- Желание? Давно их нет.
- Но ты зашел, а путь недлинен,
Кондуктор непонятно строг...

Едва покинув райскую обитель,
Уделом женщины стал призрак слова "ждать".
И время - врачеватель, утешитель -
бессильно с ожиданьем вечным совладать

Всегда ждут - ласки, радости, покоя,
Весны, капели, нежных тихих слов,
Любимого, что счастье даст такое
Прекрасное, как волшебство из детских снов.

Века проходят, женщины другие
Приходят в этот мир, где призрак слова "ждать"
В своих объятьях их сердца нагие
Готов в плену том грустно-сладком удержать.

Едва забрезжил свет бесформенного утра
Очередного дня беззимья по зиме,
Как ожила тропа, сверкая глянцем ртутным
Эмалевых осколков неба на земле.

И караван фигур, темнеющих на сером,
Змеясь, пополз к порталу щупалец метро,
Вбирающему жадным, ненасытным жерлом
Фигурку за фигуркой в гулкое нутро.

Скрежещет сталь о сталь, пронзая корневище
Колонии бетонных сот aeterna urbs,
Спрессованные вхруст, тела свободы ищут,
Глотая пыль времён кольцом отверстых уст.

И к свету выносил...