Чья-то

О судьбе разговоры уже не влекут -
вспоминается чья-то вина,
зацепился за веточку неба лоскут
и трепещет в проёме окна.

Не озлобились, живы, не стали грубей,
не горюй, а уныние - грех,
белизною пометил виски, голубей
и берёзы растаявший снег.

Не вздыхай, нам апрельские ночи вернут
всех ушедших в красивые сны...
на берёзовой веточке неба лоскут,
улыбнись - это вымпел весны.


Валерий Мазманян

Случилось. Пришлые жрецы
Свой список жертвоприношений
Составили для усмирений
Толпы. Кумиры – подлецы.
Пока в церквах молебен льёт митрополит
Кумирам жертвуют родной общинный быт,
Приносят в жертву социальный оптимизм
И тех, кто нравственность ценил, а не вещизм.

Случилось. Вновь пришли на Русь
Наживы ради феодалы,
Тиранят общество вандалы…
И я в язычество вернусь.
Ригоистично князь Владимир нас спроси: /прямолинейно, строго/
«Какая польза от крещения Руси?!»
И обратись к властям...

Осенью стылою – вечно тепла мне так мало.
Осенью мёрзлою – льдинками я разбилась.
Знаешь, я много стихов тебе написала.
Знаешь, я слишком,
я слишком тебя любила…
Я отпылала закатами в небе багровыми,
И облетела деревьев последними листьями.
…Знаешь, а холод ко мне – ведь это уже и не ново, –
Быть не с тобой.
И не стать тебе самою близкою.
Как я хочу, чтоб разбились сомнения вдребезги!
Но не случится… И грустью душа разрывается…
Мне показалось однажды, что мы с тобой – лебеди,
Чья...

Читать весну...
Голубое небо твоего платья
И строки глаз твоих - закон весны...
Стоять в них молитвой,
Стоять вне холодного писания,
Стоять, как Любовь стоит во всём.
О, мы, испытанные порогом молчания
На каждом углу колеса;
Разрывая ткань савана,
Разоружая благозвучие кормленья ложью
Тех ангелов с железными зубами,
Чья кожа отравлена трусостью,
Чей звук - копьё в сердце Любви.
Высокомерие их - стихи бедноты.
С ними вы научились быть силуэтами ветхими
В смоле ночей.
Они не смогут...

Никто не смеет спорить с судьбой.
Нами она играет, как в карты,
Ставку вдвойне повышая порой.
И не унять её нам азарта.

Снова карты лежат на столе,
Опустошится людская колода.
Сделаны ставки в этой игре.
Сердце стучит, ожидая исхода.

Ставкою будет чья - то судьба,
Враз она для кого - то решится.
Понимаешь, нелепа борьба,
Когда для тебя игра прекратиться.

Победить сможешь ты без труда,
Если случай в том подвернется.
Но для судьбы быть картой всегда,
В этой суровой игре...

Вдруг ощутив Земли вращение,
И с ним слабея, тошноту.
Я испытал главы кружение,
И привкус горечи во рту.

Перед глазами всё поплыло,
Вздыбился под ногою пол.
А в сердце чья-то злая сила,
Вонзила боли острый кол.

Но я не сдамся — я сумею,
И до своих дойду дверей.
Дышать я должен чуть ровнее,
Я сильный — боли я сильней!!!

Вдох-выдох, стало снова легче,
И не плывёт пол под ногой.
Прорвусь — я жив — ещё не вечер!!!
Ещё не выпит я судьбой!

День-ночь, вот цикл Земли вращения...

эмоции в кашу. и чья-то пустая игра..
призывные крики и трепетный шёпот прощаний.
всё тщетно - и скользкие мысли ночами,
и вязкие планы с утра.
эмоции - в урну. мой день, как всегда, круговерть:
записки и бойни.
застолья..
и что-то болит, но не больно,
и не на что, в общем, смотреть.

и хочется это стереть,
но придётся терпеть.

Деревни плюс и без приветствий, не обойдётся
дивный сад и виноградников парад и груш, и яблок
«пожелтенье», как вдохновение стези, трудов не
надо, впереди,…. шагай и требуй понемногу,
стяжай потока карусель и будет счастье,…………
всё елей, депрессии нам не отведать на лоне,
на лобке судьбы, наитие лишь впереди,…..
и похоть, и «харассм.» и пошлость всё не для нас
одна лишь блажь, что есть природа нам «покажь»,
да, покажи раздвинув ноги, царицей будь, твои
пороги, полей, нехоженых лугов...

Автор: Лилия Гринь-Райен

Кто-то умер от «передоза»,
Доведя до инфаркта мать.
Кто-то выйти не смог из наркоза.
Только мы продолжали дышать…

Кто-то верил, что люди-птицы,
И упал на асфальт из окна.
Чья-то плоть в зверских лапах убийцы
Была заживо сожжена.

Кто-то спал, но не смог проснуться,
Запятнавши в крови простыню.
Кто-то к Богу устал тянуться
И скрутил из веревки петлю.

Каждый миг чьи-то души взлетали
В поднебесную звездную гладь.
Люди медленно умирали…
Только мы...

В чаще лесной, надоевшая сырость,
В сумраке тайны осеннего дня.
Там, средь коряг, тихо дремлет забытость,
В древности сонной, замшелого пня.

Там тишина, не поёт звонко птица,
Зверь не шуршит, на тропинке травой.
Солнце в тьме туч то ли спит, то ль боится,
Мир ослепить, вспыхнув с рыжей листвой.

Дуб упирается в небо макушкой,
Клён и берёзка шумят рядом с ним.
Шепчутся рыжей листвою друг с дружкой,
Чем-то делясь, сокровенным своим.

Ветер срывает, листок за листочком,
Скрыв под...