Чья-то

Ночь, в чём твоё очарованье?
В безлунной тьме иль при Луне
Твоё могучее дыханье
Звучит тревогою во мне.

Твоя душа моей созвучна,
Звенит гитарною струной.
Мне, одинокому, не скучно,
Хоть заодно лишь ты со мной.

Ты светом звёздным тешишь взоры
Мечтателей и мудрецов,
И лунных кратеров узоры
В твоё сливаются лицо.

Там в вышине застыла вечность,
Сравнится ль с нею чья-то жизнь?
О смерти думаю беспечно,
Когда гляжу в ночную высь.

Умом и сердцем растворяюсь
В чернильном сумраке...

Если в мире тысяча мужчин
Снарядить к тебе готова сватов,
Знай, что в этой тысяче мужчин
Нахожусь и я – Расул Гамзатов.
Если пленены тобой давно
Сто мужчин, чья кровь несётся с гулом,
Разглядеть меж них не мудрено
Горца, наречённого Расулом.
Если десять влюблены в тебя
Истинных мужей – огня не спрятав,
Среди них, ликуя и скорбя,
Нахожусь и я – Расул Гамзатов.
Если без ума всего один
От тебя, не склонная к посулам,
Знай, что это с облачных вершин
Горец, именуемый Расулом.
Если не...

День уйдёт. И вечер усталь сдунет.
Снег в окне закружится, рябя…
Лёгкое вечернее раздумье
Мне в подарок приведёт тебя.
И опять в лугах густеют росы.
Нам семнадцать. Травы да луна.
Но заходит в комнату без спроса
Тоненькая женщина одна.
Ей привычно в тумбочках копаться,
Удин немудрёный накрывать.
На кушетку шлёпаются пяльцы,
Туфельки ныряют под кровать…
Не ревнуй! Не подымай ресницы.
Ты сама ведь чья-то там жена.
Надо же и мне остепениться,
Чтоб семья, уют и тишина,
Чтоб она вот...

росток дает начало
под солнцем вековым
дубам, чья тень лежала
иль только встанет к ним.

с угля родиться пламя
что в памяти навек
останется без грани
чтоб помнил человек.

дыхание порою,
став ветром за окном
летит, сносящим горы,
ревя как дикий гром.

так все имеет искру
с начала со времен,
чтоб повзрослеться быстро
рожденье как разгон

«Мы – любовники с тобою -
Сказал ты мне вчера.-
Так дано, увы, судьбою.
Ты ж обручена».

Закричать я захотела
И карты все открыть.
Я этой ночью так ревела!
Хочу твоею быть!

Не могу найти я места.
Чья же тут вина?
Пока ещё его невеста,
А в будущем – жена.

А могла бы быть с тобою.
Захотел бы лишь.
Ты б назвал меня женою,
Но, увы, молчишь.

И от этого так горько!
И ночь опять без сна.
«Мы – любовники. И только!»…
Страшные слова…

Она и Он. Две ветви мирозданья,
Две тайны, две надежды, два пути.
Природой рождены для созиданья,
Чтобы одной дорогою пройти.

Она – источник грез и вдохновенья,
Красавица, волшебница, звезда,
А он, готов бросать без сожаленья
К ногам, плоды тяжелого труда.

Он осыпал подарками и лаской,
Она дарила нежность и покой.
Их жизнь казалась самой лучшей сказкой,
Что свергнута безжалостной рукой.

Она попала в сеть банальных сплетен
И он молвой людскою ослеплен.
Их мир, что был так чист...

на золотом нерве
колеблется теплая связка чувств,
растворяется день
и ночь прорицает в сонный проем…
все идет чередом,
мыли в ветр сметены,
с неба блеском Венеры
чей-то взгляд,
чья-то тень
рядом незримая,
и я знаю, что это ты,
и я знаю, что это сон
обреченный реальностью…
подбираю хвосты
комет,
и бреду в свою лунную топь…
согревается
сердца ствол,
да души разгоняется сокол…
на золотом нерве
живой полет
безмерного,
я иду мимо твоих окон…

Помню, Мальчишом-Кибальчишом,
Я читал совсем другие книжки
Про Айвенго, про индейца Джо,
Пятачка и мишку-шалунишку.

Пятачек теперь огромный Свин...
А вокруг, в суровом настоящем,
Правит миром подлый Буржуин
В каждый дом поставив зомбоящик.

За стеной моей живет медведь
С глубоко латентным интеллектом.
Вечерами любит он реветь
Под Destruction, Helford или Те Кто

Свой электрогенераторный сонет
Между ног Эпохи Дуралея.
А в стихах: Космический Минет,
Нагуаль, где бог Амон Тулеев...

Мелодия горнего мира,
мерцая,
погладила струны озябшей души.
И яркие брызги сапфира,
взлетая,
как рой мотыльков в предрассветной тиши,
в кантату вплелись кружевами
аккордов,
и рифм, иступлённо хранимых в веках,
до встречи с иными Богами,
чья гордость
любовью сочится в эфирных листах
сценария жизни, кантаты
бессмертья.
Ворвался мажором пурпурный восход.
Сменился минор на Анданте.
Нет смерда.
Есть жизнь, есть бессмертье и штурм всех высот.

- По виду самый лучший из армян,
/Он с перепугу мне среди полян
Лесных - и вовсе русским показался! /
Да! - генерал известный Баграмян
Ко мне в любви однажды расписался:
"Эх! - говорит. - Люблю таких чертей!"
/ А мы и вправду только из болота... /
За пленного - завидуй смелым, рота! -
Благодарил.
Разведкам всех мастей
Приказ был строгий: "Сцапать языка!"
Все - на болота, шуровали рьяно.
И был язык не пойманным пока -
Грома и стрелы шли от Баграмяна.
... А мы сидим в...