Чьи-то

Сонная нынче погода,
В городе властный туман,
Это весенняя ода,
Или осенний роман.

Улицы мглою объяты,
Тишь и спокойствие сна.
Пропиты чьи-то зарплаты,
Капают струйки вина.

Счастье — обычное дело,
Радостей не перечесть!
В драку полезу я смело,
Чтобы отстаивать честь.

Гаснут фонарные лампы.
Утро, румяной зарёй,
Лицам проснувшимся штампы
Ставит своей пятернёй.

Сентябрь 1998

Как-то в полночь, в час унылый, я вникал, устав, без силы,
Меж томов старинных, в строки рассужденья одного
По отвергнутой науке и расслышал смутно звуки,
Вдруг у двери словно стуки - стук у входа моего.
"Это - гость,- пробормотал я,- там, у входа моего,
Гость, - и больше ничего!"

Ах! мне помнится так ясно: был декабрь и день ненастный,
Был как призрак - отсвет красный от камина моего.
Ждал зари я в нетерпенье, в книгах тщетно утешенье
Я искал в ту ночь мученья, - бденья ночь...

Ты ждала меня когда-то,
Я люблю тебя сейчас...

Но Художница Закатов здесь не повенчает нас,
Сокращая расстоянья и минуты торопя.
Слишком коротко свиданье - я пришел, но нет тебя...

Меня видели ли рядом глаз живые угольки?
Но поклонники, чьи взгляды тебе были далеки
Так ни с чем и уходили, попросив твоей руки.
Неизменно ты твердила, уговорам вопреки:

- Раз любовь дается свыше,
на Земле, в сей самый миг,
Ждет меня (а может, ищет?)
Тот, с кем мысли на двоих

Нет, тебе не...

Ну, что? Нуждаешься в прислуге?
Себя не можешь обслужить?
И покупаешь чьи-то руки,
Но разве эти руки чтишь?
Считаешь, уровнем пониже?
Считаешь, мыслью послабей?
Он – раб тебе, его – не слышишь,
Он тот, чье место у дверей,
Он – не достоин, он – прислуга,
Он тот, кто должен промолчать,
Снести… Он ниже близких, друга,
Ему ты можешь диктовать.
Купил его с его терпеньем,
С его руками и душой,
Пусть трудится теперь в смиренье,
С опущенною головой.
Ты – благодетель, ты – хозяин,
Ты сам...

Я пробираюсь в сумраке сквозь пустоту.
В руках ещё нетлеющей надежды свет несу.
Клыки деревьев рвут на мне одежду в клочья,
И рядом с жадностью мелькают взгляды волчьи.

На земле ни травинки,лишь россыпь осколков.
И туман всё пытается сбить меня с толку..
Каждый шаг - электричество в каждую клетку.
Ещё шаг - и изрезаны ноги в красную сетку.

Уже надежда начинает тихо плакать, угасая.
Остановись,не гасни,потерпи ещё родная.
Пусть сыпят нам под ноги острые осколки.
Не испугают...

Иаков сыновей своих призвал.
Так Ельцин собирал борзую труппу,
Когда роль реформатора играл,
А не смотрел на всех холодным трупом.

Себе ту сходку представляю я:
Берёза, Рыжик, Плохишок, Бурбуля,
Дьячок, Окуля - вот его семья,
Которая стране покажет дулю….


«…Про подвиги Рувима знаю я,
Как у служанки задержался на ночь...»
Сравнения замучили меня -
Ну, чем, скажите, не Борис Абрамыч?

Как ПредСовбеза он имел почёт,
Сибнефть прибрал и ВАЗ поставил в позу,
Но согрешил наложницей...

Начинаю обратный отсчёт
Девятнадцати капель апреля,
Что на солнечной крыше пригрелись,
Словно серый в полосочку кот.

Каждой капле не терпится вниз
И – с размаху, под чьи-нибудь ноги.
И обрызгать, конечно, в итоге,
И услышать испуганный визг.

Хулиганят – чего же с них взять!
Все в меня и породой, и нравом.
Да и смотрят лукаво-лукаво,
Будто хитрая стайка лисят…

А когда сосчитаю – «одна»,
Погрущу – с ними весело было –
Вот и чайник включить позабыла –
В день рождения – лучше...

Поставили у ямы и очи завязали…
И ждут, что смертник скажет последний в жизни раз.
А он взглянул на солнце завязанными глазами.
Нашёл его. Сказал врагам:
-Сорвите тряпку с глаз.
А ну, сорвите тряпку! Я заявляю ясно,
Что я пред красным солнцем ни в чём не виноват.
Я вижу это солнце сквозь чёрную повязку.
Сто тряпок накрутите, но не убьёте взгляд!
Глаза мне развяжите! Хочу глядеть на солнце.
Всегда любил я солнце и ненавидел мглу.
Мир для меня навеки уснёт и не проснётся,
Но пусть в...

Гляжу на первые цветы,
Иду заброшеной дорогой-
Усталым юношей седым,
Слугой пропавшего народа...

Столбы упавшие ведут,
Чьи провода навеки сняты-
В пустыню,где одни живут-
Боголюбивые приматы...

Среди убийственных болот
Давно разобрана железка-
Взлетел непуганный удод
На семафор у перелеска-

Тряхнув чубатой головой,
Заныл почтовою дрезиной-
Я сам тоскую,дорогой-
У пустоты невыносимой...

Берёзки собрались вокруг,
Вверх молодые руки держат-
"Не огорчайся,милый друг-
Там...

А ты вдруг такой интересный- прочесть и заплакать.
Я стала слабее. Возможно отходчивей, что ли…
Пошла она к черту, вся эта душевная слякоть.
Пошла она к черту. Я так не хочу твоей боли.

И я вдруг- прикинь- вдруг беру и пишу о хорошем.
О солнцах и птичках, открытиях разных галактик.
И так про себя, умолкаю об илистом прошлом,
Чтоб больше никто не узнал о страшнейшей из практик.

И я начинаю- борщи, светофоры, котлеты,
Пятнистые фартуки, оп-па- и чьи-то глаза.
И так тормознуться...