Черные птицы

Она, шутя, дарила ночи мне бесстыжие,
И в темноте костром пылали косы рыжие,
Когда ж в любви безумной я честно признавался,
То без ответа голос в ночи мой оставался.

Она в глаза мои смотрела птицей пойманной,
И что другого она любит, тогда понял я,
Я мог бы из цветов ей клетку свить такую,
Что Фениксом летал бы рядом, не тоскуя.

И вспыхнет памяти ожог под поцелуями,
От боли слезы льют из глаз скупыми струями,
Как глупо сделал: птицу выпустил на волю я,
Теперь в неволе без нее...

Я пролететь хочу над океаном,
На мир взглянуть с небесной высоты,
И пересечь штрихи меридианов,
Чтоб ощутить воздушность красоты.

Конечно, предпочту лететь я птицей,
Чтоб ветер крылья выше поднимал,
Мечтаю атмосферы стать частицей
И заглянуть одним глазком в астрал.

Узнать бы мне, о чем кричат так чайки,
Когда снуют над бурною водой,
Я с ними отдохнула бы на гальке
Тех островов, где в мире есть покой.

Где человек еще не влез в природу,
И мирно без него живет она...

Не зря у гоацина
На голове корона.
Воняет слишком сильно
Пернатая особа.

И вот из-за вонючести,
Одной лишь только, Светлости
Оказывают почести
Все птицы данной местности.

Да обойди весь белый свет,
Дурнее пахнущих птиц нет.
Доволен очень гоацин,
Что он такой, с душком, один!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2014

Нам голубей в пример приводят часто:
Нет птицы чище и добрей душой.
И говорят, что даже птица счастья -
Всё тот же голубь сизый, но большой.
Решила покрошить я птицам хлеба
И подкормить голодных голубей.
Слетелась стая серая, как небо
В один из хмурых и осенних дней.
И с ними желторотый голубёнок -
Забавный и наивный дурачок!
Он очень есть хотел,
Но вот силёнок он не имел,
Чтоб свой добыть кусок.
И сколько ему хлеба не кидала,
Всё взрослые склевали дочиста
И стая...

Слышишь... где-то плачет птица...
Раненная птица... в небе голубом.
Ей... суждено разбиться...
Ведь не долететь с раненным крылом.

Из последних сил взмахнув крылами...
В свой полёт последний поднялась.
Смерть... летит за ней над облаками...
Чтоб открыть объятия в свой час.

Станет небо вечной колыбелью...
Птица в нём... свободная умрёт.
Так и не узнав... что после смерти...
Наземь... она камнем упадёт.

Слышишь... в небе стало тихо...
Даже смерть... затихла взяв своё.
Далеко...

Прозрачность утра
Напоминает
Прозрачность Света
В лесу весеннем,
Где птицы звуком
Открывают
Приход к творенью,

Где словно песней
В тебе звучит
Признанье мира,
Где ты плывешь
В потоке мирном
И вновь красивом

И нет здесь бурь,
Несчастий и сомнений
Лишь мир ,покой
И чудным светом
Птицы пенье

И здесь Душа твоя
Звучит как птица
Пришло к нам время
В мир весны
Влюбиться....

Прилетают весной говорливые птахи,
И о дальних походах спешат рассказать,
Суетятся, строчат и танцуют на прахе
Отгоревшей любви, чтоб сначала начать.

Понимая тебя, и по–подлому, зная,
Что бескрылая птица - оседлая тварь,
Часто врут, не со зла, но, всегда окрыляют
Их рассказы, как байки, что веришь им, жаль!

Мы похожи, не только в свободном желаньи
Воспарить над землёй, словно птица в горах,
Невозможность, запрет - верный путь к прозябанью,
Не понять, не суметь объяснить на словах...

Не пишется и не поётся.
Тоска тревожной змейкой вьётся
и в сердце ранит.
Успокоюсь.
Под маскою шута укроюсь.
О! Лицедейство!
Кипят наигранные страсти!
Но холоден и безучастен
тот, кто внутри.
Во мне таится
и крылья подрезает птице.

Летайте, птицы!

Я всегда , везде ,повсюду
-И нигде.
Был и есть , и снова буду
-В каждом дне.
Мне средь звёзд не растворится
-До конца.
Ведь с певцом не прекратится
-Песнь певца.
Я уйду чтобы остатся
-В пенье птиц.
Чтобы в детях узнаватся
-Сходством лиц.
Выстрел птицу убивает
-Не полёт.
Пусть поэт и умирает
-Стих живёт!

Стало меньше на одно утро,
И чуть легче надо мной небо.
Я – застрявшая в земле сутра,
Захотевшая чуть-чуть хлеба.

А зимой, когда молчат птицы
О далеких берегах счастья,
Я бросаю им по крупицам
То, что держит мои запястья.

Я – способный на побег узник,
Я – один из лепестков ветра,
Я – гонимый пустотой путник
В неразведанные Мглой недра.

Стало больше на один повод
Не искать себе здесь уюта –
Скоро к сердцу приладят провод,
Ну а небо зальют мазутом.

Стало глубже на одну рану...