Через века

Наш век техногенный достиг апогея.
Но стали ль мы лучше, и стали ль добрее?
Разумное, доброе, вечное сеем?
Наш век техногенный достиг апогея!

Оружие, войны, «сидим» в интернете,
Забыв, что Любовь сотворила Планеты.
И холод смертельный нам Душу не греет,
И сердце молчит. Наше сердце черствеет.

Бесстрастно, бесчувственно мы наблюдаем
Как сеется Ложь, как наш Мир умирает.
Великой Блудницы игру принимаем
И волю, как зомби, ее выполняем.

Как больно все это! И плачут рассветы
О тех...

Старый век свое отвоевал,
Уступая место молодому.
Заняла жизнь новый пьедестал,
Люди в мире любят по-другому.

Век оставил след кровавых войн,
Только солнце не испепелилось
И зовет всех нас на новый бой,
Но зачем? Скажите мне на милость!

Солнце светит ярким фонарем,
Дарит людям радость созиданья,
Но подметил я, что мы живем
Только нами созданным страданьем.

Октябрь 1998

Любовь – жестокое вино, разлитое веками
И на планете страха выживает со слезами
Теория подарит жизнь для тысячи ночей
Спустя которые, уйдет в удел страстей

Безбрежный океан добра, любви вселенной
Не увлекает чувств сердец людей надменных
На камни опостылых дней пытаемся сбежать
Любовь кидая на измятую в ночи кровать

Вранье и ложь – наивные истоки плена
Их результат: ревнивость и души измена
На сладострастие возложена светая длань
И лабиринты тайны гнет темнеющая скань

Красивые...

Недолог век красоты.
Взгляд перевожу - неба синева.
Безмятежность...

Да рухнет груз веков
На черепушку плотника,
Который обтесал
Корявый этот крест.
Ни среза за спиной,
Ни ямки подлокотника,
Видать, всему виной,
Чумной небесный трест.
В мертвецкие пески
По облачному роспаду,
Уносит херувим
Хрустальный стон в горсти:
"Иудушка, прости, ты верой служишь господу!
За диавольский искус, Иудушка, прости!"
Прохрупали грома преломленными сучьями,
Уже распята мысль, и лопается сердь.
И праведный палач познал глазами сучьими,
Смещение времен,
Где имя...

Из глубины веков до нас
Дошли различные присловья...
Не верят в мудрость этих фраз,
Твердят - пустое суесловье.

Однако ж — бал!
Паркеты… взгляды в дверь…

Разволновалась
носиком припудренным
уж в зале не одна мадмуазель!


И — наэлектризован воздух щелканьем
прелестных каблучков… Любви! Любви!

Но я пройдусь — недостижимым щеголем
под воздыханья старых светских львиц…


И дамских губ клубничка — заалеется…
Ах, контрданс! Charmant!…
Ах, менуэт…

Наш век справляет — шестнадцатилетие…
под звон фужеров…
и под хруст карет…


Так здравствуй, жизнь… Какая же ты — милая…
Я так...

Уж, коль сегодня не доел,
Считай, что ты – наелся!
Случись, насытиться успел,
То, переел, известно!

Вдруг переел, аж еле дышишь,
Пусть трапеза и сладенька,
Тот голос из веков услышишь –

«Вы отравились, батенька!»

Ох, как грохнуло за окном!…
Сад — от молний чужой… чахоточный…
Ливня грубое толокно
бьет наотмашь по дачным форточкам…


Ох, как!… грохнуло… за душой…
И дышу, и пишу — всё с натиском…

Может, это Христос пришел?…
Гефсиманский дуб спутав
с нашенским…


Если капли — шарашат вверх…
значит, что-то не так с планетою…
Так какой же сегодня век??…
Не молчите, псы. Не советую.


Я и сам не смогу молчать…
Всё кричит внутри. Всё меняется.
Я ведь этого ливня — часть…
Ни...

Наш век, как дорога,
по которой давно
ходили и ходим,
А в сердце тревога
Протяжной стеной
от дома уводит.
И в дреме глубокой
родных городов
Душе одинокой
средь шумных миров
Не сразу заметен приют.