Часы с браслетом на запястье

Странная свобода внутри…
Я к ней не готов ни черта…
Улица — неровно блестит
вспоротой неоновой
рыбой…

Сердце гонит кровь… раз-два-три…
А в окне — скрипит чернота
и зияют звезды… в горсти…
и звучат азаны… с Магриба…


Свежий скол ночной так болит!…
Ночь — и дальше
будут ломать:
сексом, дракой, кислым вином…
ревом байка… плачем ребенка…

«Ну, погладь же мой эбонит…»
шепчет мне ножа рукоять…
«Мы с тобой вернем время вспять…»
«Вены вскрыть —
не грех, а работа...

Проза ума не проза сердца – не созерцает ликов-лиц.
Прочерк-портрет прозопагнозии – в ликах черты размытых лиц.
А память помнит лишь тебя, храню отличный идеал.
Я помню – не забыл, хоть я не звал и не звонил.
В колоколах пророчества я прочность пробудил.
+++++++++++++++
О, всё же, Боже, кто же мы? Кто в нас творит, творил.
В колоколах пророчества Бог прочность пробудил.
++++++++++++++++
Я прокурором был, а ты как адвокат.
Сожительство я наше отменил, и жизнь была как ад,
Но нет...

У меня есть мой читатель, оставляющий вместо душевных либо недушевных слов —
лишь многоточия…
Многоточия иногда приводят к стихам. И к людям.
Открытым. Симпатичным. Крепким.

Строки… небо… И горы…

Горы.
Сердцем вглядываюсь в длинное стихотворение, написанное моим коллегой по поэтическому цеху.
И переживаю…
И вот за что.

Когда мы беремся за такую мощную и отвесную тему — как Восхождение,
мы, конечно, не думаем: а хватит ли у нас мастерства отобразить предельно рельефный...

Париж. Площадь Согласия. Утро шестнадцатого октября
тысяча семьсот девяносто третьего года. Гигантская толпа
в ожидании дармового корма для развлечений (Мария любила забавы) –
по нервному полотну мостовой бежит инквизиторская телега Сансона; взгляд
королевы сосредоточен, спокоен и неподвижен; бледное лицо с красными кругами
под глазами, плотно сжатые губы – дерзость, высокомерие, пренебрежение – она знает –
всего лишь сиюминутная боль.
Площадь, одетая в могильную тишину, палач с...

А ты знаешь,
мне воздуха жить - не хватало,
Без тебя задыхалась, как рыба на суше,
Боль-тоска давит обручем, не отпускает,
В зной - озноб от желаний, как в лютую стужу.

А ты знаешь -
душа исстрадалась от боли,
Так, что жить без тебя не хотелось порой,
Словно раненой птицей металась в неволе,
Если б знал, как остра эта боль, милый мой.

А ты знаешь,
запястья мои ощущают -
Нежных рук твоих прикосновения,
И на краешках губ поцелуи не тают,
Как же сладостны эти мгновения.

А ты...

Недостатки как погода
Нечто мрачное как лёд
Этот блеск и снег идёт
А в субботу мокрый снег
И вокруг исчезнет блеск
Созерцание во мраке
И туман он как собака
Одиночество зовёт
Беглый призрачный сюжет
Нарисует твой портрет
На запястье затерялось
Имя выбито давно
Той гравюры много лет
Это зимний силуэт
Отражение в воде
Замерзает на стекле

Как странно устроены люди –
Любители глупых ошибок,
Свой страх перед всем тем, что будет,
Скрывая за ложью улыбок.
Напрасно, безумные, ищут
В других своё вечное счастье.
Нельзя, стоя на пепелище
С наручниками на запястьях,
В осколках разбитого сердца
Найти для полёта пространство!
Вся жизнь по законам инерций –
Трагическое постоянство.
Так глупо топтаться на месте!
И ждать бесполезно покоя!
Когда мы поймём наконец-то,
Что сложное – часто простое,
Что нет счастья где-то снаружи...

Большинство показаний было против него, нес-
мотря на все заверения, свидетели строили ро-
жи, высовывали языки и крутили у висков, пои-
ска оков, (истины), касалось, (казалось), а они
всё улыбались, смеялись в лицо, мол, вешайся,
присяжные,(братия), ещё хуже, у них сознание
уже, присягали и не имели отношение, потому
что были, ограничены, (и не вступали в прения?),
прокурор был зол, требовал вышку, конвойные
дали лишку не разрешали ему сидеть………….
без пол литры не разберёшься...

Амур мне вынес смертный приговор
Без апелляции, суда и разбирательств,
А кто сказал, что я к нему готов,
Хоть на лицо толмуты доказательств?

Я не хотел идти на эшафот,
Но за меня судьба все предрешила,
В один из дней, когда расцвел восход,
Мне грудь стрела Амурова пронзила.

Я не просил. Ну может быть чуть-чуть
Просил у звезд рождественского зелья,
Мечтал во сне на ангела взглянуть,
Пускай пришлось б спуститься в подземелье.

Но кто же знал, что яркою звездой
Он снизойдет в...

Летняя летаргия
в лицах лилового вечера –
это бредни тепла и полунагие тела,
подсвеченные
бурым загаром;
это ночь – вдвойне скоротечней,
а значит, вдвойне горячей, как обрывки
будущей памяти,
где прекрасное,
неосязаемо-южное –
лишь дуновенье на чьём-то лёгком запястье,
лишь тающий лёд в недопитом стакане виски.
Ни звука, пока пророчит молчанье,
случайно повисшее
между столетних хвой
в медленном воздухе…
Тсс…Падают искры воды на ладонь,
ласково плачет зелёное море;
и...