Чадо

Где путрамент златой, Аполлон,
Мы ль не вспели чертоги Эдема,
Время тлесть, аще точат салон
Фреи твой и венок – диодема.

Шлейфы Цин в сукровице рябой,
Всё икают оне и постятся,
Се вино или кровь, голубой
Цвет пиют и, зевая, вертятся.

Кто юродив, еще именит,
Мглу незвездных ли вынесет камор,
Виждь хотя, как с бескровных ланит
Наших глина крошится и мрамор.

II
Полон стол или пуст, веселей
Нет пиров антикварных, Вергилий,
Ад есть мгла, освещайся, келей,
Несть и Адам...

Любите маму, маленькие дети,
Ведь без неё так трудно жить на свете,
Её внимание и, ласку и заботу,
Вам не заменит посторонний кто-то.
Любите маму, юные подростки

Она — ваш ствол, а вы — её отростки,
Одна она, лишь любящая мама,
Поймет всегда вас — чад её упрямых.
И дети взрослые, всегда любите маму,
На нежные слова ей не скупитесь,
Дорога к ней — сродни дороге к Храму,
И в дом, входя, ей в ноги поклонитесь.
Идут года, стареет наша мама,
Что, вдруг, её не станет — мы не верим,
Но...

Я исполняю свой обет подъять скрижали
И начертать на них завет святым и правым.
Перо напрасно столько лет в плену держали,
Оно пробьёт себе простор стихом кровавым.

В чаду зловонном и густом пригоршня света,
Как сердце Данко из груди, разверстой болью.
Отягощённая крестом стезя поэта
При рассмотрении блестит земною солью.

Под кривоблудные слова – срамное дело,
Эпоха юбку задрала как одалиска.
Скатилась с трона голова, покинув тело,
И на поверхности земли от крови склизко...

Ослеплены свеченьем тусклых лет,
Склонялись мы пред огнищем порока,
Но очи буде горний фиолет
Обвел -- сия не гаснет поволока.

В Элизиуме темный пурпур астр
И образы Руфь пестовала взором,
Серебряные гаты Зороастр
Гранил ее алмазным разговором.

Сновиждений тех краска тяжела
И стерта, аки погребное злато,
Небесная молитва истекла,
Теперь вовек не зрети нам, что свято.

Не зреть когда и нечего жалеть,
Елико это вижденье лукаво,
Мы сами цвет несем и уцелеть
Меж черемниц светясь...

Мне бы сжаться в песчинку,
Мне бы высохнуть в лист -
Может кто-то положит
Душу-стих меж страниц.

Он вобрал в себя всё -
И весенний восход,
Лета знойного чад,
И осенний закат.

Много есть в нём ещё,
Только стоит открыть -
И пойдёт из стиха
Неуёмная прыть.

Зачитаешься им,
Замутится душа -
Жизни той, что была
Слёзно капнут слова.

Много есть, что не смог
Написать, дострадать…
Но об этом потом,
Оживу коль опять.

Вдруг весной прорасту,
Вновь листочком...

Я в юности пылал
Я в юности горел
И все любви отдав
Любовь я растерял
Быстро постарел
Но в душе мне кто-то пел:

«Славно я свой век прожил
Был любим и сам любил
Отдавал и брал любя
В танце вечного гоня
Кто огонь свой утаил
Чад в итоге получил

Раздавайте Свет друзья
В танце вечного огня»

Мокрое небо скользит по нам
Можно бросить курить
Поздняя Осень - то тут, то там
Дымом костров чадит

Томная Дама, что сорвала
Крон-гобелен ветвей
Чёрной вдовой в этап погнала
Плачущих журавлей

Вот он обман! Смотри, с ней не пей -
Теплых декад кураж.
Быстро растает на дне ночей
Солнечных ласк мираж

А, если выпил - глаза закрой
Или накрой листом
Этот рентген опишет запой
Нотами и стихом

И захмелевший, совсем, кричишь:
"Боже, как хороша!
Груда ржавеющих, старых крыш...

Принимаю - приди и явись,
Все явись, в чем есть боль и отрада...
Мир тебе, отшумевшая жизнь.
Мир тебе, голубая прохлада.

Сергей Есенин.


В одиночестве многое можно -
Можно плакать, кутить и плевать.
Одиночества изморозь гложет,
Не пора ли душе замерзать?

Но пока ещё теплится тело,
И по венам струится кровь -
Я хочу испытать всё снова,
И забытую мной любовь.

Пусть приходит ко мне всё, что было -
С болью, мукой, пусть всё же придёт!
Я хочу быть таким же счастливым...

Я умру... меня спалите
Не хочу в земле я гнить
Я умру... а на Закате
В огне на воду спустить

Вас прошу - мое желание
Пусть воды поток мой прах
Отправит в плавание
А могила это Страх

Не будет у меня могилы
И после Смерти я не буду докучать
Не будете вы тратить силы
Чтобы этот холмик убирать

Я умру... меня спалите
На костре на погребальном
И музыку мою любимую включите
Я буду слушать черным чадом

И устройте вас прошу
Веселье а не плачь
Позабавьте мою душу
Ибо ухожу не в...

Октябрь. Проводы солнца.
Утоляя голод,
расширяю границы опустошения.
В свечении бледно-жёлтого
плыву по течению,
стараясь выйти сухим из воды.
Жду свой зелёный,
от пробки до пробки,
пока дождь треплет нервы
обглоданной флоры,
заметая следы на сетчатки,
и зачищая
перспективу
для первого снега.
По законам жанра –
лучше б меня здесь не было;
но здесь – самая лучшая
из
альтернатив,
как докажет, со временем,
переплетение сплетен
в пресной мемуаристике памяти.
Низко-низко,
в...