Цена барреля нефти

Царит на Руси крепостное право!
Вмиг прорвалось к нам из бездны, из прошлого…
Пусть горе кому-то…, кому-то забава…
Познавши - понявши, вопить до истошного?

Кто, как, почему, вдруг…? Кругом тишина…
И ведь не скажешь: «Возможно ж иначе…»
Словно нашествие неприятеля… Война не война…
К удовольствию общему, видно…, тем паче…

Раз за разом в уступке с заразой якшаемся,
терпим, молчим, что-то ждём ежегодно…
Может судьба нам такая…, всё маемся…
А что? Разве не дышится всюду свободно...

Потому и неизвестно,
Что внутри Бермуд чудесный,
Удивительный, прелестный
Материк, на нём страна.

И живут в ней люди, звери,
Среди леса, гор и прерий.
Живописнейших феерий,
Скал, озёр страна полна.

Ниспадают водопады,
Бьют ключи сплошным каскадом,
Есть нефть, торф, другие клады.
Золотой песок у рек.

Нет на острове том гадов
Колорадов, шелкопрядов,
От волков, львов, леопардов,
Змей свободен человек.

Ну, полноте, ведь мы не голодаем,
И нет, окрест, причины для тоски.
Трамваи ходят, лайнеры летают,
И в ЗАГС ведут любимых женихи.

И жизнь тихонько катится по кругу,
На пользу дорожают нефть и газ,
Но, вдруг, узришь у мусорки старуху,
И в горле ком, а в сердце горький спазм.

Приметы современной Русской смуты
Пикируют с назойливостью мух,
На наши быстротечные минуты,
Печальными глазами побирух.

Из импортного офисного барства,
Как из сосны, смолистая слеза,
Зрачками...

Плохо было при Иди Амине -
Голодно, отсутствовал причал…
Выручали нефть и алюминий…
Впрочем, даже он не выручал!

И народ Уганды прямо с детства –
Будь то смерд, понтифик, феодал -
Здорово шалил – то в людоедство,
То в маразм от голода впадал!

Не хватало мяса, сала, тмина.
Пустота кругом – куда ни кинь…
А потом не стало и Амина.
Помер наш Иди Амин: аминь!

Скучно там, в Уганде, без Амина.
Слышен львиный рык и львиный зев.
Счастья нет в Уганде и в помине.
Голодают жители… и лев...

Я – гладиолуса цветок,
Захвачен утренним морозом.
Я – клена сморщенный листок,
Зимы щемящая угроза.

Я - лапка умершей осы,
Лежу под слоем льда и снега.
Я – свет погаснувшей красы,
Звездой упавшей в море с неба.

Я - выстрел страшный, роковой.
Я – крик в ночи, как будто птицы.
Я - запах нефти над рекой.
Я – книги жженые страницы.

Я – наводненье талых вод.
Я – ожиданье новых бедствий.
Я – кругосветный, крестный ход
Из мрачных похоронных шествий.

Я - тьма кромешная и тишь...

Любовь, как интервенция Антанты,
Разбить готова вдребезги меня!
И сердце, как Кремлевские куранты,
Грустит о вас, в душе моей звеня!..

Любезная Пульхерия Петровна,
Едва увижу милый носик ваш,
Я загнанным конем дышу неровно,
Уж лучше пристрелите – и шабаш!

Вчера я эскадрон водил в атаку
С любовью к вам и с шашкой наголо!
Ах, что со мной вы сделали, однако:
Я с боем, у своих же, взял село!..

Души моей туманные задворки
Метлой надежд я лично подметал.
Я ваш – от галифе до...

В добрых объятиях звездного света
маленький шарик лазурного цвета,
теплый, трепещущий, нежный, живой…
Мы нарекли его «Нашей Землей».

Хрупок, беспомощен он, как ребенок.
Слаб голосок его очень и тонок.
Нас заслонил он от бездны собой.
Мы нарекли его «Нашей Землей».

Мы его, в общем-то, не бережем:
бурим, взрываем, уродуем, жжем…
Нефтью торгуем, древесной золой.
Что же мы делаем с «Нашей Землей»?!

Что происходит? Ведь так не бывает!
Разве свой собственный дом разрушают?!..

Идём по выжженой земле...
Усталый взгляд, натёрты плечи..
Нас называют "псы войны"...
За нас лишь мать поставит свечи..

Давно забыт отцовский дом...
И от рассвета до заката...
Мы топчем по чужой земле...
Наш глаз - прицел от автомата..

Нас занимает слово "долг"...
Слепые ангелы присяги...
Порой, затяжка анаши...
И по стакану, для отваги...

Зовёт нас "мясом" генерал...
И часто тащим мясо друга...
В тяжёлом цинковом шкафу...
Дождались...Мать, Отец, Подруга...

За нами Родина...

Обглоданный усталостью маршрут осеннего прилива
сведет объятьем ржавым. Писать об осени весной –
бессонницы привычка, когда глазури лунной недосказанность клюет
застывший слиток глаз, и ветров черных грива
расчесана шершавым плеском лип. Фонарный зной
отравой бледной греет, астрологический серебряный налет
задекорировал небесной нефти море.
Писать о золоте в дыханье малахита –
примета расщепленного ядра нервозной памяти,
когда рассвет, налитый мышьяком, струну настроит
в венозность...

Человечество Землю «достало»,
Нефти, газа – всё ему мало...

И теперь даже мирный атом
По-японски ругается матом.