Cчастье здравствуй

Картину раз высматривал сапожник –
И в обуви ошибку указал;
Взяв тотчас кисть, исправился художник.
Вот, подбочась, сапожник продолжал:

«Мне кажется, лицо немного криво…
А эта грудь – не слишком ли нага?»...

Тут Апеллес прервал нетерпеливо:
«Суди, дружок, не свыше сапога!»

Есть у меня приятель на примете:
Не ведаю, в каком бы он предмете
Был знатоком, хоть строг он на словах,
Но чорт его несет судить о свете…

Попробуй он судить о сапогах!

1829



Майкл Космика...

-- Ну, здравствуй, мой любимый зять!

Встречай жены родную мать!

Путь, я проделала немалый…

-- Как же я рад Вас видеть, мама!

Надолго ль к нам, на радость всем?

-- Да вот… пока не надоем…

-- Ну, мама, мама… Вы даёте!

Что – даже чаю не попьёте?

Ночь.
Тень шевельнулась,
И встала рядом
И шагнувшая из темноты
Мне сказала
- Ну здравствуй!
Это я, -

-Да. Сказал я
Это действительно- ты?!
О, Боги!
Сбываются сны

Стопор
Остановились все мысли
- Я тебя искала
- И я искал тебя всю жизнь
Ее глаза сверкали
Она смотрела Душой
В меня
Из темноты

-Это я, -
Она тихо сказала
- Да,
Это действительно ты!

Тьма сомкнулась
И нежно нас приобняла
Меч встреч
Отсекает следы

Седой и легкий, как кожура чеснока —
мне дервиш встретился одинокий.
Он шел, пританцовывая.
Странный аксакал.

И вот еще странно: час пик —
а нет никого на дороге…


Разом смолк назойливый треп цикад.
И грохнулся на автобан в тишине
спелый желудь…

А старик, ей-богу, светился…
Если б не взгляд:
пронизывающий всё на свете…
Яркий взгляд. Но тяжелый.


Уважаемый отец! Здравствуйте…
Я вижу, вы не из этих мест…

Мы — не спеша, поздоровались…
И я сразу ощутил...

Тончайший ковчег света
уносит в рассветы нежнейших Миров,
где не нужно слов,
но бесконечное счастье космических встреч,
по закону созвучья и чистоте совпадения.
Розовые облака парят над голубыми горами,
сверкают серебром во’ды,
горят рубиновой тайной своды
ослепительно-ярких залов –
порталов в храм Души
и Мира свободу.
И я говорю тебе, здравствуй!
Эта жизнь, без оговорок, прекрасна!
Мерцают чаши белого Огня
и направляются зеркала –
в них прозрачность Андромеды.
И на Млечном...

Морские пейзажи,- романтики грезы,
Отвесные стражи,- морские утесы.
Бушующей страстью, безбрежные воды,
В неведомой власти могучие волны.

Порывами ветер, цепляясь за гребни,
В мерцающем свете, луны образ древний.
Холодные брызги, и хмурые тучи,
И паники мысли, с сознания кручи.

И держит штурвалом Победа над телом,
И как не рыдало,- послушно меж делом.
И злится стихия,- не властна над нею,
И бьет посильнее, и терпит психея.

Бессильна ,однако,- просвет горизонтом,
Божественным...

Куст облепихи, сегодня засохший,
Пусть завтра расправит поникшие ветки....
Да здравствует жизнь! (хи)

Он так близок и притязателен
Она восхитительна, старательна
Рука легкая и восклицание
Восхищение
Над водою я
И почти в небесах обитаемых
Чистым духом
Дождем обаятельным
И случилось с небес обаятельных
Проливными слезами дотронулось
Утонули прощаясь, влюбились
Лето в зиму
Осень в весну
Прошептало лето зиме
"Да здравствует отчаянная любовь на земле"
Осень весне сказала
"Люби, грей и терпи"

В небе сером и пугливом,
Где осины луч дрожит,
Рыжий коршун над заливом
Как на привязи кружит.


Ночь приходит, налитая
Тайным вздохом и травой,
Он всю ночь во тьме летает:
То дозорный, то конвой.


Только ты его не бойся.
Пусть кружит – он лета ждет.
Не для нас он эти кольца
В низком воздухе плетет.


Пусть кружит… Никто не знает
Сколько нам еще кружить.
На ветру трава сгорает.
Да осины луч дрожит.


Так однажды в непогоду
Средь притихнувших болот
Грохнет выстрел...

Однако ж — бал!
Паркеты… взгляды в дверь…

Разволновалась
носиком припудренным
уж в зале не одна мадмуазель!


И — наэлектризован воздух щелканьем
прелестных каблучков… Любви! Любви!

Но я пройдусь — недостижимым щеголем
под воздыханья старых светских львиц…


И дамских губ клубничка — заалеется…
Ах, контрданс! Charmant!…
Ах, менуэт…

Наш век справляет — шестнадцатилетие…
под звон фужеров…
и под хруст карет…


Так здравствуй, жизнь… Какая же ты — милая…
Я так...