Былым друзьям

И был наш путь нелёгким
Мотало нас повсюду
Легко меняли лодки
На верного верблюда!
Машины, деньги, шмотки
Мечта была такая
Носили мы обноски
О подлости не зная!
Друзей ценили крепко
За них в огонь и в воду
Мы были малолетки
Плевали на погоду.
Хотели счастья ближним,
Душой за всех болея
И не был третий лишним,
Когда чего-то ели!
В далёкие те годы
Примеров много было
Фронтовики пилотки
Тогда еще носили.
А мы хотели счастья
Машину, да и шмотки
О жизни мы не знали
Прокуривая...

Ах, редкостной души был прохиндей.
На хинди и по матушке балакал.
Лакал с утра как истинный плебей.
И за друзей не раз кидался нА кол.

Вселял смятенье в здравые умы
Остротами и не прикрытым задом.
Не отрекался впрочем, от сумы,
Но суммы поглощал голодным взглядом.

Ах, редкостной души был прохиндей...

Что так сердце, что так сердце растревожено?
Словно ветром, тронуло струну.
О любви немало песен сложено,
Я спою тебе, спою еще одну.

По дорожке, где не раз ходили оба мы,
Я брожу, мечтая и любя.
Даже солнце светит по-особому
С той минуты как увидел я тебя.

Все преграды я могу пройти без робости,
В спор вступлю с невзгодою любой,
Укажи мне только лишь на глобусе
Место скорого свидания с тобой.

Через годы я пройду дорогой смелою,
Поднимусь на крыльях в синеву.
И отныне, все...

Давай останемся друзьями,
давай не будем рисковать.
Ведь сердцу с рваными краями
ещё так долго заживать.
Того, что не случится с нами
я и желаю и боюсь…
Не станем пробовать губами
горячих губ солёный вкус.
Пускай я даже не узнаю -
как спишь, как дышишь ты во сне.
Исподтишка тебя вдыхаю,
и выдох трудно сделать мне…
Пьём чай холодный по глоточку,
свои уже почти на треть.
А наши души в оболочку
одну срослись друг друга греть.
Здесь, в подмосковной глухомани,
в январский вечер...

Хрупкая дивная чаша,
Полная разных чудес -
Это Маэми Наташа,
В лучших нарядах и без.

Без облачения даже
Лучше, заметней душа.
Это Маэми Наташа,
Как же она хороша.

Эту Наташу Маэми,
Трудно пером описать,
В самой прекрасной поэме
Места ей не занимать.

Тот, кто пригубит хоть малость
С чаши, прозрачной на свет,
Губ алых цвет, побежалость
Помнить ему много лет.

Кто к нам с картин Эрмитажа
Царской походкой сошла?
Это Маэми Наташа,
Как же она хороша.

К ней точно к чаше...

То ли сделал что не так,
То ль сказал что невпопад.
И приятель словно враг,
Смотрит — явно мне не рад.

Виноватым без вины,
Себя чувствую я вдруг.
Обьяснится мы должны:
В чём же дело милый друг?!

Если что не так — скажи,
Откровенно, честно, прямо.
Снимешь тоже груз с души,
Не хочу вражды меж нами.

Странно мир вообще устроен:
Меж людьми нет мира в нём.
Отыскав в пустячном злое,
Смотрят на других врагом.

И опять друг стал мне бывшим,
А приятель — враг почти.
Жаль — друг не...

Я открыл ворота ада.
Ба! Знакомые все лица!
- Нам тебя, дружок, и надо!
Не принес опохмелиться?

Н.В.Невесенко

Я растворюсь в толпы безличии,
И обо мне забудет тот,
Кто в своих поисках величия,
К своей вершине ввысь уйдёт.

Нормально всё, ведь в слоях общества,
В различных — разные друзья.
И честно говоря — не хочется,
Туда мне — там чужой всем я.

Обиды нет, немножко грустно,
Что снова мир мне дал понять,
О том, что врут нам часто чувства,
Нам помешав, ложь распознать.

Но всё же, не разочарован,
Ни в людях и ни в мире я.
Лишь то, что в жизни суждено нам,
Нам будет в чаше бытия.

И...

Мне пали в ноги, “ниц”…
12.08.2018
…

Мои друзья – спиваются,
Спасти их не могу!
Лежат, им не мечтается,
Пьяным уйти в гробу…

Друзья мои, алкашные,
Нет выхода? – Налью –
Чуть-чуть, себе, непавший,
Со змием, я, в бою…

Богом ваш мозг изваянный,
Смогли проспиртовать,
Я сохраню в кунцкамере
Шестидесятых рать…

На поминках я выпью,
За ваш недюжий ум,
Как старший, и, рассыплю
Ваш пепел, полный Дум…

Нажритесь наконец-то,
Сивушного дерьма,
Последний раз, и, к смерти...

От героев былых времён не осталось порой имён, —
Те, кто приняли смертный бой, стали просто землей и травой.
Только грозная доблесть их поселилась в сердцах живых.
Этот вечный огонь, нам завещаный одним, мы в груди храним.

Посмотри на моих бойцов, целый свет помнит их в лицо,
Вот застыл батальон в строю, снова старых друзей узнаю.
Хоть им нет двадцати пяти — трудный путь им пришлось пройти.
Это те, кто в штыки поднимался, как один, те, кто брал Берлин.

Нет в России семьи такой, где б...