Былях

Он был песнью ее, хотя она петь не умела,
Был ее тишиной, когда ей не хотелось молчать,
Луком гибким он был, но она растеряла все стрелы,
Он был светом ее, что она забывала включать.

Был страницею книги, что выпала где-то в трамвае,
Был прощальным письмом, что она не успела прочесть,
И он стал сентябрем для нее, заблудившейся в мае,
И упав на колени дождем, прошептал ей: «Я здесь…»

Перестань мне сниться, уходи из мыслей,
Если всё, что было, не имеет смысла…
Обними, послушай, вновь мечте доверься,
Если всё, что было, не забыто сердцем…

Для чего всё это, объясни, не мучай,
Если всё, что было просто глупый случай…
Ты в любви признанье напиши цветами,
Если всё, что было, не забыто нами…

Отпусти на волю, уходи, будь счастлив,
Если всё, что было, разорвал на части…
Приходи, останься и разрушь все стены,
Если всё, что было, любишь неизменно…

Все так и было...много лет назад,
Тебя любила - ты не виноват,
Прощала много...были времена...
Теперь, меня дорога увела.

В другие дали, там где клен шумит,
Где вольный ветер с солнцем говорит,
В зеркальном озере, как в зеркале луна,
И где огнем горит моя душа!

Все так и было...в замке с хрусталя,
Тебя любила, мучала себя,
С восходом првожала на закат,
Так каждый день и много дней подряд...

Теперь другой мне предназначен путь,
И я тебя не помню - ты забудь,
Другая жизнь...

Я был разбит, мне было больно
Туман сгущался впереди
Толпа со стороны довольна
Что не могу себя найти
И вдруг, толчок и как бы сразу осенило
Где, обернувшись, я поддержку ощутил
Смотрю, да, что же это было
А оказалось, просто полюбил
В пылу страстей я начал подниматься
В твоих глазах почувствовал покой
Были минуты, снова колебался,
Но ты опять была со мной
Я чувствовал, ты силы мне давала
Я чувствовал любовь твою
А главное меня ты понимала
Отношения наши согревались
Теперь они...

Ты был моей большой мечтой,
Ты был единственно любимым,
Когда ты был, когда ты был со мной.

Когда судьба твоя кипела,
Когда в глазах горел огонь,
Когда ты был душой и телом
Прозрачно-чистый как церкон.

Но час пришел. И жизнью ты избитый
К всевышнему пришел на суд.
И стал аквамарин гранитом,
К которому теперь цветы несут.

Светило небо радугой опала,
Когда в последний путь ушел аквамарин.
И вот когда тебя совсем не стало
На грудь мне пал хризоберилл.

Что-то не так,
Сердечко заныло.
Всё уже было,
Когда-то, но было.

Улыбки и нежность,
слова о любви.
Я верила слепо
в признанья твои.

Все было чудесно,
И ночью и днём.
Мы были вне мира –
И только вдвоём.

Но счастье не долго,
И ты не со мной
Любовь всю и нежность
Ты даришь другой…

И снова всё так,
Сердечко заныло.
Всё уже было,
Когда-то, но было.

не слышать,не видеть и не вспоминать.
и помнить то чувство,я умею прощать,
ту боль и те слезы и ту пустоту,
что ты мне оставил,когда бросил одну.
молчанье и шепот,я словно в бреду.
все мысли и чувства ему одному.
и пусть он живет где-то там без меня ,
я знаю,что в жизни его,хоть кем-то была.
не верить,потом все с трудом понимать,
зачем это все было нам начинать.
оставлю,зарою в сугробах души,
мы были не вместе,мы были одни.
как белым по-черному,как в небе луна,
всЁ стало нам ясно...

Где ж ты была... двадцать лет подряд?
Ведь вспять не повернуть нам время,
И не стряхнуть с себя былого бремя...
И я не знаю даже: рад тебе – не рад?

Ведь всё, что было – было... было...
И прошлое не в силах мы исправить,
И ты спросить меня, конечно, вправе:
"И где ж тебя всю жизнь мою носило?"

Широка была моя родная,
Сутки добирались самолетом
По стране, от края и до края,
Где летали лишь Аэрофлотом.
Было небо чище,реки глубже,
Не искали люди перемен.
Мирный атом был повсюду нужен,
Юбки женщины носили до колен.
За копеечку - стакан водички с газом,
А за гривенник - пара пирожков.
СПИД, чума и прочие заразы
Были еще выдумкой врагов.
Пугачева - пока стройная девица,
Раймонд Паулс играет в кабаке.
И Болгария была нам заграница,
И Кобзон еще не в парике.
Свиданья назначали...

Он не был скромен, всуе не лукавил,
Не прочь был подержать в руках стакан,
И часто шёл, не споря, против правил
С горящими глазами простака.

Без поисков космических ответов
Среди многоэтажек и машин,
Он просто был бродягой и поэтом –
Насильником больной своей души.

Он просто восхищался той берёзой,
Чьи ветки по ночам в окно стучат.
И с женщинами ладил лёгкой прозой,
Без пушкинско-есенинских цитат.

Похожий на сорвавшийся с карниза
Размашистого почерка наклон,
Он раз за разом к...