Был бы

Был день, была ночь.
Прошел год,
Время прочь,
Ну и вот:

Был мал,
Стал длин,
Ска-азал:
«Блин!»

Работать,
Учится,
Забота
Женится.

А, я, сам.
Вот! Всем вам.

Было много меня, был я сильным,
Не жалел ни души, ни покоя
И с апломбом своим инфантильным
Я уверовал в племя людское.
Кровь свою я цедил понемногу,
Раздавал и друзьям и знакомым,
Отправляясь тихонечко к Богу
По земным непонятным законам.

Не постиг я загадочный фокус:
Что первее - яйцо или птица?..
Но, чем ветренней кружится глобус,
Тем всё дальше с ладони синица
И всё больше рубцов и заплаток
Добываю с упорством ослинным...

Видно путь от того и не гладок:
Было много меня...

была мараль увы в паденье
и сщастье было в слезах
судьба была одно мгновенье
цветущих роз гредущий прах


была любовь увы в измене
и яд был слаще мендалья
истьина мира была в абмане
а сердце ва властьи хрусталья

была весна или зима природы
я холад небытьия вдруг узрел
на кладбище на надгробье
прачЁл" сие есмь праведных удел"

была темно но свет был ярок
и мрак стал миру необхадим
таков для страждущих порядок
из ада в рай глазом слепым гледим

была давно то или рана
была...

Был черствый хлеб, что слаще сдоб,
Был ратный труд, простой и страшный:
На фронте пашней пах окоп,
В тылу окопом пахла пашня.

Впрягались бабы в тяжкий плуг,
И почва впитывала стоны.
Мукою, смолотой из мук,
На фронт грузились эшелоны.

А там своя была страда,
И возвращались похоронки
В артели вдовьего труда,
В деревни на глухой сторонке.

Кружили, словно воронье,
Над опустевшими домами.
Кололо жесткое жнивье
Босое сердце старой маме…

Было время силы,
Было время слабости.
Всяко разно было,
В общности и в частности.

Иногда бывала,
Очень жизнь трудна.
Было всего мало,
Был я в ней у дна.

Было и такое,
Что достаток был.
А во мне покоя,
Не было и сил.

Были люди всякими,
Добрыми и злыми.
Не со всеми знаком мы,
Были совместимы.

Разными бывали,
Жизни долгой дни.
Радость и печали,
Мне несли они...
Марковцев Ю.

Был день один длинней, чем жизнь моя.
В тот день погасло солнце, смолкли птицы,
До дна промерзли реки и моря…
И только горьких мыслей вереницы –
«Прости меня» и «Бог тебе судья» –
Пронзали тьму…
А ветер рвал страницы…

Страницы наших не рожденных книг
И наши ненаписанные песни.
Но был безумно краток этот миг,
Чтобы понять, постичь, простить, воскреснуть.
Чтобы опять друг к другу, напрямик,
Бежать…
Гореть огнем небесным…

Небесный свод давно устал от бурь,
От наших...

Был мир и лад. Ни злости, ни раздоров.
Но к делу коллектив был подключён.
Та – с мастерком.
А тот – спешил с раствором.
А те – несли носилки с кирпичом.

Работа шла с рассвета дотемна.
Пылали наши щёки, вяли уши…
Вражды и лжи китайская стена
Воздвигнута на совесть.
Не разрушить.

Был он странным, очень странным.
Не бросался словом бранным,
не курил, не пил вина,
улыбался, как весна..
Был блаженным, одним словом.
Говорил: «Как это ново:
рисовать дождём цветы
на кусочке бересты;
с воробьями летку – еньку
танцевать, согнув коленки;
и курлыкать журавлём
под сиреневым кустом;
с волн сорвав морскую пену,
украшать ей гобелены;
и румянами зари
все покрасить фонари».
Но не верили ему,
непонятно почему.
Он в ответ лишь улыбался
и внезапно испарялся,
оставляя...

Был ранен зверь. И зверь ревел.
Рычанье скорбное наружу
рвалось, в мою вонзаясь душу,
как тысячи холодных стрел.

И я душою леденел,
предощущая смерти стужу.
А кровь лилась толчками в лужу,
и снег вокруг неё чернел.

Был ранен зверь. Он издыхал.
И он смотрел в меня без злобы,
с тоской, разящей наповал,

как будто часть своей утробы,
звериной боли и хворобы
в меня навек переливал.

Был колючим куст роз,
А любовь — сказкой Грёз.
Погасить бед метели,
Её пламя сумели.

И в вас солнце погасло,
И не стоит напрасно,
Возродить всё стремиться,
Не вернуть счастья птицы.

От сердечных терзаний,
И душевных метаний,
Вы совсем исстрадались,
И друг к дружке в вас жалость.

И никак не решитесь,
Вы друг дружку из жизней,
Из своих отпустить,
Но вам вместе не быть.

Был колючим куст роз,
А любовь — морем слёз.
Вы сумейте расстаться,
Вместе — нет у вас счастья...