Буйный

Жил в море буйном плоский скат,
И жалил телом всех подряд.
От электричества его
Была жизнь малость не того...

Огромный даже синий кит
Не раз был этим током бит.

При выяснении причин
Здесь выход найден был один,
Чтоб жалил он одной иглой.
С тех пор в морях у нас покой.

Мораль: Имеешь если силу,
Вредить старайся меньше миру!
-
Сергей Прилуцкий, Алатырь, 2015

Оглашая дали свистом,
Потому что волей пьян,
В неоглядном поле чистом
Ветер ломится в бурьян.

Вдоль дороги его клонит,
Видно буйных сил в избытке,
Но вовеки не догонит
Он цыганскую кибитку.

Тем, кто в ней наверно тесно,
Жить, когда спокойна быль,
То ли кони, то ли песня
Закружили вихрем пыль.

И хоть стук копыт всё глуше,
Эхом звонким таких встреч,
Бубен хочется дослушать,
Удаль пылом слов зажечь.

И как ветер в поле чистом,
Что одной лишь волей пьян,
Оглашая дали свистом...

Я время пережил:суровее славян,
Нет никого:мне мир молитвой дан.
И я крещусь перстами тихо,
Молитвою я забываюсь лихо.
Но жребий мой измерен:я святой,
Господь,молитвою мне душу успокой,
Чтобы во дни и буйного веселья,
Дана и чарка мне холодного похмелья.
Я воздухом живу:смеюсь я и пою,
Каждый глоток я жизнию живу...
И мне ль измерен жребий мой далёкий,
И как усталый раб молитвою высокой,
Я жизнию молитву передам...

Нет никого суровее славян.

В моих фантазиях вините лишь меня,
Не виноваты ни судьба, ни люди.
В них чувства страстью, мысли опьяня,
Во мне неистовство, безумия разбудят.

Вы все на мир, сквозь мысли пелену,
Сознанья призму, смотрите не зная,
Что вы живёте, жизнь в ума плену,
Что всё не так, а жизнь — илллюзия лишь, майя.*

А что есть что — лишь без ума взгляд видит,
Мысль искажает всё, как мутное стекло.
И взгляд ласкает или ненавидит,
И видим мы, во всём добро иль зло.

И всё окрасим в цвет, что нам по...

И после флоры буйной той в тропическом избытке,
Как можно не узреть убийственную бедность наших нив,
Весь край, в клубки ручьёв и рек дождей вплетая нитки,
Как мозг болотный первозданный, вечно скуден и ленив.

Потом зима, жестокий царь убийственного мора,
Когда трава, листва везде лежит в смертельной желтизне,
И снег хоронит и живых и мёртвых без разбора,
И грустно будет это кладбище раскрыто по весне.

И убегут по половодьям выжатые соки,
И будет грусть, и будет в мире свет...

Я не приемлю робкости смирения,
Противен, нраву буйному покой.
И пусть порвёт, мне жилы напряжение,
Я не смирюсь, покорно пред судьбой.

Разбитый на кусочки жизнью,
Своей душе, сломаться я не дам!
Покуда сердце бьётся — тело дышит,
А кто я есть — решаю в себе сам!

И даже если, склонит без пощады,
Сломав всё в жизни, случая рука.
Крича от боли, всё ж не стану гадом,
Не превращусь, я в тлю и червяка.

А если став сухим, совсем устану,
Сожгу себя, последней разума искрой.
Не стану...

Что ж ты буйная головушка,
Болью мучаешь с утра.
Пили чокаясь, до донышка,
Мы с приятелем вчера.

Пели песни, было славно,
Веселились всей душой.
А теперь не встать с дивана,
Боли полон головной.

Силы нет у ног и рук,
Во рту сухо, в глазах муть.
Болью хлещет каждый звук,
Воздух вязкий — не вздохнуть.

От вчерашнего веселья,
Не осталось и следа.
Как всегда клянусь с похмелья:
-«Пить — не буду — НИКОГДА!!!»

Ох болит — болит головушка,
Новый год встречал всю ночь.
Пью теперь...

я буду жить…
творить.. не знаю…
не знаю, стану ли предметом рая…

февраль расплакался в конце
неудержимою метелью…
в ушах мне пели
ели ели
частицы ветра
перемен…
за километры вверх и вниз
взлетали падали
крупинки снега
над городом измен
и устрашающего бега…
не улететь, не загадать желание
нельзя… многозначительно влияние
погоды буйных красок грусть…
я остаюсь…
ну дак и пусть…
меня не будет там, где надо…
мои глаза мне слишком рады,
и рады
стремительно смотреть в окно
на...

Кто хотел и в гробах уцелеть --
Не поверил вотще в чудотворство.
Слезы сих расписали во цветь,
Наказуемо это притворство.

Нам безрукие дивы одне
Поднесут мертвопенные штофы,
Чтобы присно топили в вине
Тень саму грозовой Гологофы.

А еще пеюнам разрешат
Зреть фригидных и спящих царевен,
Яко дивно куранты спешат,
Царь Владимир в успении гневен.

Крыша мира огнем занялась,
Где спасать преувеченных воев,
С нами вечность крестом разочлась,
Вейте розы для нощных изгоев.

К сирым...

Там у края-краюшка,
Небушка бескрайнего.
Счастье моё, счастьюшко,
Скрыло зари зарево.

Голова-головушка,
Буйная, ох клонится.
В жилах вскипит кровушка,
Сердце захолонится.

А душе, ох душеньке,
Неспокойно-тягостно.
Отпустились рученьки,
Стало жить не радостно.

Ох, не греет солнышко,
Солнышко закатное.
Выпит я до донышка,
Грома, бит раскатом я.

На краю, на краюшке,
Небушка бескрайнего.
Спи ты, баю-баюшки,
Счастье пути дальнего.
Марковцев Ю.