Буйный

Налейте бокалы полнее вина,
Ведь жизнь на исходе,но пейте до дна.
Напьемся сегодня и день уж прошел,
Напьемся и завтра,вот год и ушел.
Все горести мира-юдоли тоски,
Утопим в бокале,живем по-людски.
Какое нам дело,что день тот придет,
Когда нас с тобою Господь призовет.
Мы вместе,мы рядом и веселы мы,
Давно мы с тобою и только на ты.
Эх,буйная молодость,дев круговерть,
Давно это было,подруга нам Смерть.
Ее ты полюбишь,пожив в том Миру,
Где люди частенько подобны скоту.
Так радуйся...

У зеленых гор подножий
море ласково шумит...
И своею красотою
буйных негой усмирит!

Снизойдем к нему
с подножий -
в волны тело окунём...
В море ласковом, погожем -
море счастия найдём!

C этим счастьем легче будет -
нам невзгоды одолеть ...
Чтобы вновь у моря летом -
на брегу от счастья петь!

Робко крапает дождик осенний,
Наводя бесконечную скуку.
Мне знакомый Серёжа Есенин
Протянул сквозь столентие руку.

Друг сердечный, не верь в эти слёзы,
В главном мы обязательно правы…
По тебе исстрадались берёзы,
Плачут росами буйные травы.

И скулят сиротливо собаки,
Прячут жалость безумную взгляда
Оттого, что походкой гуляки
Здесь пройдёт только шум листопада.

Стонет вьюга, ночами тревожа,
Опадает черёмуха цветом…
Знаю – это Есенин Серёжа
Шлёт из прошлого слово поэта.

Как полями да лесами да проселками
Шел Семен с своей дырявою кошелкою
Нес он ношу ох тяжелую тяжелую
Пел он песню только песню невеселую

Нес он горе горькое, тоску холодную
С сердцем каменным, душой голодною
Хмур челом со взором затуманенным
Будто мертвою водою одурманенный

Ты постой Семен, скажи, что приключилося?
Отчего же ты так сильно закручинился?
Ты скажи, Семен, быть может я смогу
Разделить с тобою горе и твою беду

Усмехнется он улыбкою да странною
Поведет рассказ, да...

Где-то там далеко,
Где бушуют буйны ветры.
Ты остался далеко,
Между нами километры.

И в душе моей мятежной
Точно так бушуют ветры.
Там пустыня и песок,
И печали километры.

Не могу я спать и думать,
Не могу теперь смеяться,
Не хочу быть одинокой,
Я хочу с тобой остаться.

Мили слез моих соленых
И тоски в разлуке версты,
Да любовь моя бездонна,
Что вчера с собой унес ты.

А часы так бесконечны,
Что минуты отмеряют.
Вновь в любовь теперь я верю,
Без тебя я пропадаю.

Под музыку сентябрьского дождя
Сухое лью и брызгаю на скатерть
И ты пришла, а я так долго ждал
И вот ты у меня, в красивом, бальном платье!

В камине буйно плещется огонь
Немного пахнет дымом и духами
На талии твоей моя ладонь
И я ласкаю ею и стихами.

Я к эрогенным зонам через них
Упрямо пробираюсь сквозь застёжки
Ты чувствуешь, как распаляет стих?
И ты меня целуешь жадной кошкой!

Бокалы не допитые пока
Торопимся напиться мы иначе
От возбуждения дрожит твоя рука
И ты от...

Пробежался день сентябрьский по горячему песку.
Засмотрелся в синь морскую, и пригрезилось ему.

Затуманенное утро в пелене седых дождей,
Опечаленное чем-то в сером облаке теней.

Не обласканное солнцем, неумытое теплом,
Потерявшееся где-то среди сосен за холмом.

Среди холода с дождями на гористом берегу,
В схватке с буйными ветрами и летящее к нему.

И ему так грустно стало среди яростной жары,
Над водою день согнулся, захотел попить воды.

Он стряхнул с себя виденья и пустился...

Лёг бархат тьмы и Ночь-волшебница в ударе…
В роскошном платье с бусинками звёзд
В котле небесном тихо зелье варит,
Для тех, кто задаёт немой вопрос…

С улыбкой лунной, чуть хмельной, готовит зелье,
И пригоршни приправ летят в котёл,
Печаль и радость, буйное веселье
И боль разлуки с теми, кто ушёл…

Всем разольёт напиток тайный, без остатка,
В кувшины, рюмки, кружки, чаши снов…
Не опьянеть бы… от глотка разгадки,
Душе, взлетевшей прочь, от всех оков…

Тонкое лицо императрицы,
золотая роза на груди,
брови как встревоженные птицы
крыльями взмахнули впереди,
и мелькают то леса, то скалы,
и встают из полуночной тьмы
Соловки, лубянские подвалы,
ледяные склепы Колымы,
бьются кони, плачут чьи-то дети,
тени, тени рвутся наяву,
офицеров, сваленных в подклети,
девушек, распластанных во рву,
рвется прах с заброшенных погостов,
комом к горлу подступает прах,
ледяная лапа холокоста
на Ее заснеженных полях,

но летит!
летит по белу свету...

Однажды, в размышленье погруженный
я испытал желанье закурить,
и видел я: во мраке подсознанья
ехидный глаз зажегся, голова
змеиная из мрака проступила,
дразня меня раздвоем языка,
но размахнувшись, мощно я ударил
в прищурый глаз, и тут же, отделившись
от телесов, глава преобразилась
в подобье жабы
и ушла в глубины,
и вместе с тем желание исчезло….

Однажды, в размышленье погруженный,
почувствовал я в сердце чистоту,
и видел я: душа моя сидела
на каменной ступени; белым светом...