Буратино несет букварь

Играть с моей душой позволено тебе
я доверяюсь чувству и иду за ним
сквозь разум пробираясь
к тебе ползу стараясь
разве может душа летать, когда она в теле?
Есть ли предел мечтам на самом деле?
Чем дальше ты пинаешь меня от себя
Тем слабее я становлюсь
боготворя тебя, к тебе стремлюсь
останутся лишь чувства
я буду ими жить
дышать живою силою добра и зла
мы все равно не вечны
и ты и это все не навсегда
секунда миг и мы уже другие
вперед идти, идя назад
горя желаньем прямо в ад...

На бревне возле старенькой избушки сидят старый дед и молодые парни.
Старик ведет рассказ.
Дед:
- Сказ, как было все тогда,
В те далекие года.
Если что и позабуду,
Небольшая в том беда.
На Руси, не на Руси!
Ты о чем меня просил?
Мне свой сказ вести как было?
Вот язык и прикуси
...Был в империи тогда
Император трусоват.
Вечно прятался от бед.
А они - найдут всегда!
Только-только сел на трон,
Как пошло со всех сторон.
Одни страсти и невзгоды.
Тут надумал в страхе он
Поломать...

Спасибо вам, учителя
За знания огромные,
За первый символ букваря,
За истины природные.

За то, что терпите вы нас,
И продолжаете учить.
Заходите вы строго в класс,
Чтоб с нами мысли разделить.

И математикою жизни,
И физикою разума
Ведёте к мудрости поближе
Тернистыми террасами.

Далёкие миры познать
Способна астрономия;
Культуру будет поднимать
Духовность и гармония.

А программировать уметь,
В наш век высоких технологий,
Обязан тот, кто хочет впредь
Познать двоичный мир...

А внуча грызет кочерыжку…
И в мире – не хрупко,
а «хрумко»!

И клен постарел тонкорукий…
с которым мы мчались вприпрыжку…


С которым бурлили речами…
С которым ругались до смерти!

И наших любимых встречали
в пронзительном
прошлом столетьи.


И в той моей жизни кленовой
всё было. Но не было места
для страха и скуки хреновой,
для воя пилы
и для мести.


Была лишь – небес одинокость…
Была от товарища - пуля…


Но вот букварем да под локоть
вихрастое
счастьишко...

Заканчивает жизнь "век обезьян",
Развеян прах больных теорий.
Понятен кажется изъян,
Тяжелых жизненных историй.

Секреты тайных орденов,
По мере времени всплывают.
За толщей лавровых венков,
За толщей времени песков,
Послания ангелов читают.

И шаг к религии другой,
И вера в свет преобладает.
И запоет псалмы немой,
И ослепленный закивает.

И каждый вид,как бы один,
И каждый важен в своем роде.
И сотворил их Бог,- един,
И дан завет к большой свободе.

И разорвется адский круг...

Небо – в синих квадратах,
а на чёрной земле –
- голубиное братство
на едином крыле.

Вместе кормятся стаей,
вместе в небо гребут,
всё, мне кажется, знают,
и в согласии живут.

На стыковке с землёю,
потолок – небеса,
перья их не холёны,
но нежны голоса.

В сером парке скамейки
изогнулись в спираль,
кто-то цедит – Налей-ка –
кто-то целит в букварь.

На мальчишек старуха
всё скрипит, как кровать.
Стая – чинно и с брюха,
ей на нас – наплевать.

Провожаю глазами,
свист...

Словно блоги я судьбы читаю
Тайных шифров букварь изучив.
Чувств людских беспокойная стая
Хаотично в колонках звучит.

Я ухожу в огонь.

Надеюсь, что вернусь…
Конечно же — вернусь. К друзьям. К жене-подруге.

Так отчего ж внутри — свербит такая грусть?!
Горит такая грусть!!…
И плавит всё
в округе…


И раскален весь снег по полю — до бела!!…
И грудою угля вороны там
дерутся…

А меж тобой и мной — свершаются дела.
Из раскаленных слов:
признания… куются…


И вот тебе совет: не надрывайся зря…
Не вешай здесь фуфло…
Катрены — не гардины…

Живи своей судьбой. Вдали от букваря.

И...

... І не дивуй, що я прийду зненацька.
Мені ще ж побороти переляк.
На штурм Бастилій – просто. На Сенатську.
А от до тебе – я не знаю як.
Вже одпручалась гордістю і смутком,
одборонилась даллю, як щитом.
Як довго йшла до тебе, як нехутко,
і скільки ще і сумнівів, і втом!
Прийми мою понівечену душу,
збагни й пробач мій безнемірний острах.
Дай хоч на мить забути слово – «мушу»,
це перше слово з букваря дорослих.
Мені без тебе сумно серед людства.
Вже людству...

Свели нас вместе в букваре.
Одних писателей читали.
Нас поженили в январе,
Но даже свадьбы не сыграли.

Суровый месяц, месяц бурь,
Зовет к безудержной отваге.
В моих стихах пока лишь дурь,
Но запасли мы впрок бумаги.

В годами длящийся игре
Никто не жаждет роли пешки.
Нас поженили в январе
Без слов, без чувствований, в спешке.

11.01.2013