Буква у

Набор красивых фраз,
Слов пафосных и звонких.
И глушит каждый раз,
Треск их призывов громких.

За словом пустота,
Собою любованье.
Нескромная мечта,
Сыскать себе признанье.

Компьютер рифму может,
Найти ко всем словам.
Но душу в стих не вложит,
Ведь он бездушный сам.

Бухгалтер от исскуства,
Всё букв число считает.
Но не измерить чувства,
Тем, кто его не знает.

Набор красивых фраз,
Дав звуков красоту,
Порадует лишь глаз,
Скрыв мыслей пустоту.
Марковцев Ю.

Ведёшь иголкой по душе,
Но мне совсем не больно.
Не чувствую я ран уже,
И не дышу любовью.
Я буду вечно, вечно ждать
Того кто не приходит,
И в своём сердце признавать
Сюжет простых мелодий.
Ты пробуешь понять меня?
Принять мои капризы?
Но всё же не боясь огня,
Ты обожжёшь ресницы.
И словно белый мотылёк
К огню всё подлетаешь,
Но я закрыта на замок,
И это всё ты знаешь!
Рисуешь буквы на стекле,
Что пропадут внезапно…
Но я не побегу к тебе
В словах моих лишь завтра.
И цепью...

Ты немо проводишь рукою в сияющем свете.
Сегодня похоже на завтра, вчера на сегодня…
Мы вроде уже понимаем, что больше не дети,
Зачем же тогда, скажи, наших игр столько?
А принципы – сила, с которой идём в переулках,
И наши порывы души запутают буквы.
Они так и будут в сознаниях медленно тухнуть
Не дав ни покоя и ни единого звука…
Сегодня за нас говорят усталые руки,
Живые глаза…и звёзды, и влажное небо.
И будто сегодня для нас эти звёзды потухли,
И будто за нас нежный дождь плакал...

Нежность щёк, светилась, фосфором натёрла, цен-
зуры не было, поток, центростремительной вол-
ны, на покрывалах явных, рьяных, реальностей,
где тень отсутствует и свет, отталкивание букв
от слов, звезда, что верх, стремится, до схлопыва-
ния рукой подать, где коллапс, сингулярность,
благодать, летящего в другие измеренья или зас-
тыть, преследуя мгновенье, чтобы запомнить нав-
сегда, и скорби маску нацепив, рассредоточие ума
рассеянность, молчанья звука, галактик, млечного
пути...

Серый март за окном .. и мерцает свеча догорая..
Я открою конверт, букв неровных ряды словно плен..
Стыло в доме моем, если нет в нем тебя, дорогая..
Где тебя по свету носит южный ветер перемен..

Любомир сидел, склонившись,
И с печалью на лице,
Так от слуг и не добившись,
Что случилось во дворце.

Где жена его, Милена?
Ведь была же в терему!
Не прошла ж она сквозь стены…
Как исчезла? Почему?

Да! Была в своей светлице
Перед зеркалом, одна.
Но она же ведь не птица,
Улететь чтоб из окна.

И не выпрыгнешь в окошко:
Над землею высоко …
Да! Не птица и не кошка!
Что ж случиться-то могло?!

В деревнях прошли окрестных,
Всё надеялись, а вдруг …
Всех крестьян спросили...

«Рождая образа куплет», переводя на сон бума-
гу, рагу не помешает магу, влачить своё сущее-
ствованье, меняя страх на храбрость дней, и на
отвагу букв, идей и слов, соединив их в строки,
четверостишия жестоки? или лояльность песен
тех? а больше и не нужно, грех? а интересен,
или нет? а жизнь помята? или вечен? или разг-
лажена? не вой, а пение синицы (той), или ещё
какой-то птицы, оповестит о приближенье или
начале и конце, а что случится? ожиданье? на-
дежда, наше оправданье...

Мысли были заброшены, печаль, проявившаяся
вновь на лице, говорила об обратном конце, ук-
рывшись ватным одеялом с головой, высовывал-
ся и кричал: «ой», смотрел сон и просыпался во
время падений, Самуил, был верен своей идеи,
ложной, параноидальной, а главное актуальной
мания величия не давала покоя, делал записи,
обязательно стоя, заглавными буквами, подчёр-
кивал тремя чертами, утверждал и советовался
с нами, «Сегодня и последующие тридцать дней,
я бог, за тем царь, потом купец...

Янтарных букв ни в слово, ни в проклятье не
сложит и душа горит, невысказанностью, всё
томит, тревожит, а жизнь, одна, всё подытожит
и россказни, и пустозвон, ………………….
кругами по воде потом, исчезнут в никуда, …
затраты непотребны, ерунда, не вспоминай,
прошло то время и не чеши ты больше темя.

Художник нарисует воздух,
из воздуха родится –
дыхание, и чёрный голос воронья,
вещающий – дышать, что умирать,
но умирать с надеждой. Алмазной колесницей
прокатится зима по кремню глаз и высечет искру –
то гниль весны, то сырости печать
на запечатанном конверте солнца,
внутриутробного тепла горнило,
а значит, что-то в этом есть а, значит, что-то было…
Молочно-кислый месяц по утру,
прощаясь, растворит ещё одну печаль
для новых звёзд; бродячий всхлип эфира
подаст художнику на хлеб...