Букет из роз

Любовь пришла ко мне с зарёй,
Сказала «Здравствуй, Пилигрим!
Устала быть я не собой,
Не прогоняй, поговорим!

Устала портить себе нервы.
Налипло грязи, толстый слой.
И скользкий, цепкий запах спермы!
А раньше розы пахли мной.

Возня, кряхтение в кустах
Или сопение при свечке…
Там разве я? Там правит Трах!
Как у собак во время течки.

Торгуют мной, как свежиной,
Прилюдно выставляя цену.
А я не вздохи под луной!
Я откровение из пены!

Я тайна, чудо для двоих,
Огонь, сжирающий...

Алеет роза в волосах...
Огнем полита
Качает вальс Вас на волнах
В костре софита
Кипит и рдеет на щеках
Румянец юный
Разумен ли в столь яркий час
Рассудок лунный

Алеет роза в волосах
Мне с Вами лестно
качает вальс нас в облаках
...не мне невеста...
И не постигну никогда
...финала танца...
Стремглав уносятся года
В три тура вальса...

Жизнь на краю
Ожидания злого прогноза.
Словно навеки
Направлено в сердце ружьё.
Маленький принц
Не успеет закрыть свою Розу.
И растворит
Ледниковый период её.
Я из окна
Своего, что на дальней планете,
Радугу слез
Проливаю, спугнув вороньё.
Маленький принц,
Ты за Розу, конечно, в ответе.
Мне не успеть.
Глянет выстрелом в полночь ружьё.

Догорает свечой теплый летний вечер.
На веранде с тобой вместе посидим.
Пусть туман, словно шелк, падает на плечи;
Мы о счастье былом вместе погрустим.
И туман, словно шелк, падает на плечи;
Мы о счастье былом вместе погрустим.

Припев 1:
Ах, как жаль, что нельзя жизнь начать сначала.
Пусть горит в хрустале красное вино.
Мы, родная, с тобой выпьем по бокалу,
Ну а что впереди – знать нам не дано.
За здоровье с тобой выпьем по бокалу,
Ну а что впереди – знать нам не дано.

Утекают...

Как же не петь мне - небо бессонно, ирис в долине,
в счастье и в горе песня поддержит и не покинет.
Как же не петь мне - маки и розы в ярком цветенье,
Песня мне светит, путь освещая, как же без пенья.

Птичка, птичка, птичка-невеличка я
Птичка, птичка, птичка-невеличка я


Пусть моя песня будет подарком небу и людям
Сладкую память - память о детстве песня пробудит
Старость увижу - песня откроет дальние дали
С ритма собьется сердце, ответив тихо печали.

Птичка, птичка, птичка...

Я нарисую туман - былых надежд и желаний,
Не ставшей счастьем любви, и вдруг исчезнувших чар...
Я не хочу вспоминать; пусть мысли воздухом станут,
Пока рисует рука роз ярко-красных пожар..

Так хорошо рисовать, забыв о буквах и строчках,
Об отсыревшей любви и череде равных дней...
Я нарисую туман, что лёг на роз лепесточки -
И станет ясно без слов, что с страстью стало моей.

Я вижу море пред собою
И так завидую тем парусам,
Что парусник несут морскою
Пучиной, плеща по бортам…

Желая свиться с парусами,
Подчинить себя ветрам,
Бросаюсь и держусь руками
За мачту, слыша чаек гам…

В кипящей жалкости морей
Я не желал себе томленья,
Очутившись средь друзей,
Ожидал их снисхожденья…

И пониманье было с нами,
Порою правилась любовь,
В неё мы просто так играли,
Потом пОняли, что это боль…

Так, у моря плачу и с тоскою
Преподношу к своим устам
Розы...

я теперь поняла отчего..
увядают доверчиво розы..

я теперь поняла..отчего..
этот цвет..как счастье..
чуть сложен...

я теперь поняла..
что мечты..
рассыпаясь на розовый цвет..

не пророчат..их прелесть..
так..блеф..
в флёре женского..
горечи цвет..

и одев на себя те очки
ошибаемся мы..всякий раз..

этот цвет..от
несбывшихся мечт..
что уносят с собою..
смеясь...

ты..меня очаруй..околдуй..
захвати меня в полон
из грёз..

пусть проснусь но...

День одолевает ночь, её время уносит прочь…
Сад – окончился дождь, играет отблеском гроз.
Свет тянет меж туч – тень (свой таенный путь),
Гладя сонную грудь, стегает с лёгкостью плоть.
Душа оживает и пусть уходит тельная дрожь,
Иная упокоится зябь, бдя блаженство, и всё ж,
Из ночи явил тот БЕГЛЕЦ, что на тьму не похож,
Он свода молний резец, взрезает небо, как нож…


Это любовь – тяжкий крест,
Больно, сей груз утомлённым,
Тащить по жизни влюблённым,
Коли сил упираться, уж, нет...

Богородице.

Божья матерь, пресвятая Дева! Что же ты две тысячи лет делала,
С неба, взирая на скорби людские, нас утешала и с нами скорбела?
Или внимала, как души мирские тянут занудливо: – Ave Maria?
Каются в смертных грехах, чуть дыша, зная, что вскоре опять согрешат.
Было ли время, когда ты смеялась, сыну тепло и светло улыбалась?
Вечный твой образ печалью прекрасен не потому ли, что подвиг напрасен?
Не потому ли, что с Роком не споря, матери сохнут и чахнут от горя,
На крест, ссылая...