Брошенная деревня

И духи смотрят мне в лицо.
Я улыбаюсь им в ответ.
Откроешь дверь - увидишь дно.
Закроешь дверь - увидишь свет.

Стучу по стеклам - и в окно
я птицам медленно "п р и в е т..."
Они мне - крылья, я им - дно,
кровать и брошенный обед.

Они мне - гнёзда, им - одно:
тепло и пышный стол-фуршет.
Они мне - крылья, я им - дно
своё. И брошенный обед.

Где цветы цвели, сорняки растут,
Трава сорная, бесполезная.
Поле брошено, здесь ветра поют,
Песня грустная как жизнь грешная.

Поле брошено, теперь степь оно.
И теперь на нём лишь коров пасти.
Что ж, знать жизнью так, было суждено,
Не на всех полях в ней цветам цвести.

В поле брошенном, лишь сорняк взойдёт,
Трава сорная всюду может жить.
А цветок без нас, в поле пропадёт:
Его в знойный день, мы должны полить.

Поле брошено, поле вольное.
Уголок земли, что людьми забыт.
И куда...

Дней через шесть, проснувшись рано,
Он, подозвав к Себе Петра,
Иакова и Иоанна,
Сказал: "В дорогу нам пора".

Взойдя на гору, Он молился,
И вдруг блеснул пред ними блик,
И вид его переменился,
И стал Христа светиться лик

Ярчайшим светом; воссияла
Великолепьем неземным
Его одежда. И стояло
Два древних мужа рядом с Ним.

То были Моисей с Ильёю,
И Пётр сказал: "Учитель, здесь
Так хорошо нам быть с Тобою,
Что не хотим иных чудес.

Для вас три кущи мы раскинем..."
Тут глас с...

Это настолько дешево -
Возьми, подойди, попробуй!
Букет, на окурок брошенный -
Подпись кордонного сноба.
Белая роза засохшая,
Фиолет полиэтилена...
Букет, на окурок брошенный -
Встать бы на оба колена,
Да душонка моя не позволила,
И, под гул привокзальной музыки,
Я писал, хоть меня и не шторило,
Вызывал прекрасную музу.
Надо мною нависла тень,
И дедок в полосатой майке,
Наплевав на учение Чжень,
Закрутил мне на перьях гайки.
А всего-то сказал: принесло?
А всего-то - взял и понес...

Мне жаловался тополь на судьбу, тянул свои надломленные руки,
Скрипел о безответности и скуке и пел свою печальную мольбу…
Он был так рад им встреченной душе, так удержать внимание старался…
Его осипший голос прерывался, как будто говорить не мог уже,
Но стоило мне отойти чуть-чуть, он снова звал, тянулся, что есть силы, -
Себя он видел сильным и красивым, он так хотел со мной продолжить путь!
Он тосковал, оттаяв и поняв, что зов весны услышал слишком рано,
Он не хотел отказа и обмана...

Собиралась, улыбалась нежно солнцу, подбирала украшенья и наряды,
Словно в зеркальца, смотря во все оконца, в них ловила восхитительные взгляды…
От тепла ее пленительной надежды отступали, хмурясь, зимние метели,
Торопливые весенние одежды все рябинки в палисаднике надели…

Нарумянила смущеньем пышно щеки, платья долго и неспешно выбирала,
Все мечтала о своем, о яснооком… Лето силу постепенно набирало.
Нарядилась в ослепительные юбки: по подолу расцвели рябины пышно,
Подвела она глаза...

Я снова брошен в море,
приписанное кисти Айвазовского,
изломанный челнок,
худая шлюпка,
что отдаётся шлюхой
зелёно-фиолетовой волне,
и тонет в мёде грозового неба,
и в меди хлёсткого норд-веста
щепкой тлеет.
Я снова, погружением зрачка
в холодную изрезанную рану
стенающей марины,
чернила памяти вечерней разливаю
по первым строкам Книги Бытия.
Туманный брег к гортани ночи липнет,
я слеп от брызг и криков синевы;
я снова брошен, как комочек глины,
в печь раскалённого холста...

Прости меня за все мое,
Бессмысленное, тем немое,
Что чуткое душе, твое,
Жило как будто бы глухое.

За тонкий ненароком смех
И брошенную следом жалость,
За тушь, растекшуюся с век,
Слезой очерченной усталость

За неуменье говорить «прости»
Обычными словами,
За то, что только полюбить
Те солнца, взросшие меж нами,

Так сложно, ты меня пойми –
Друг другу мы повинны верить
И толку нам от той любви,
Которую смогли развеять

Безверие и страх вины,
Мне больно, этого не скрою,
Но...

На снегу букет из роз,
Тобой брошенный.
С ним упало на мороз,
Наше прошлое.

Уж не жду себе хорошего,
В жизни больше я.
Счастье боли косой скошено,
А с ним жизнь моя.

Сердцу больно терять милую,
Прикипело к ней.
И мне стала жизнь постылою,
В мире средь людей.

Что же мы с тобой наделали:
Как же жить теперь?!!!
Замерзают розы белые,
Открыв боли дверь.

На снегу букет из роз,
Тобой брошенный.
И душою к ним примёрз,
Став льдом, тоже я...
Марковцев Ю.

Я нигде — я в воздушной яме,
И нет рядом со мной друзей.
Я в пустой жизни гулком храме,
Спорю с эхом своих речей.

Я не изгнан — я отодвинут,
В мире, миром на задний план.
Из пространства мечты в нём вынут,
Брошен в будни реальных стран.

Брошен случаем в них, в пространство,
Чётких форм и углов прямых.
И в мечты своей яркой царство,
Не могу, путь найти из них.

Путь по ним весь в воздушных ямах,
И в одной из них я теперь.
Болит сердце, оно всё в шрамах,
Что остались от ран...