Бродским

Я вас любил: любовь еще, быть может,
В душе моей угасла не совсем;
Но пусть она вас больше не тревожит;
Я не хочу печалить вас ничем.

Я вас любил безмолвно, безнадежно,
То робостью, то ревностью томим;
Я вас любил так искренно, так нежно,
Как дай вам бог любимой быть другим.

1829



ИОСИФ БРОДСКИЙ


Я вас любил. Любовь еще (возможно,
что просто боль) сверлит мои мозги.
Все разлетелось к черту на куски.

Я застрелиться пробовал, но сложно
с оружием. И далее: виски:
в...

Ты как ворчащая старушка
пропащей юности своей,
тебе по духу Пушкин, кружка,
Сплин, Вагнер, Бродский и Орфей...

Там, где на лодке с Вами

На озере глубоком

Мы плыли и мечтали –

Теперь одна осока!


Там, где купальник смело

Вы сняли грациозно

С роскошных линий тела –

Теперь одна рогоза!


Всепламенные выси

Теперь лишь мусор дует -

Там где Вы отдалися

С невинным поцелуем.


Там, где еще спросонок

Вы вверх – нагую ножку,

Какой-то сорваненок

До вопля мучит кошку.


Где Вы кружевной павой

Как явленная греза

Нагой ночи – держава

Теперь коптит как проза...

От смерти вряд ли Йорик претерпел,
Певцов ночных Гекаты отраженья,
Призраки за восьмой стольницей, пел
Художник всякий глорию ей, жженья

Порой и адской серности, увы,
В тенетах славы значить не умея,
Что праздновать в себе мокрицу, вы,
Времен иных скитальцы, Птолемея

Сумевшие, быть может, оценить
Учёный подвиг, маску ретрограда
Унёс в могилу он, а хоронить
Идеи любит Клио, маскерада

Тогда ей и не нужно (сей чудак
Достиг великой мудрости и тайны
Покров чуть совредил, когда...

А он говорил, подпой, а тут ни слуха, ни голоса,
и на голове три волоса, старость, медведь насту-
пил на ухо, уха на столе, одно радует стопка во-
дки и за столом: джеймс джойс, иосиф бродский
и дядя ваня свойский, ведут речь о словесности
её «пресности» о языке, не как органе пищеваре-
ния, а как средстве общения, передачи информа-
ции, и слова творении, долго спорили, блистали
умом, первые два, а дядя ваня молчал и головой
угрюмо качал, (я чуял недоброе, сторонился, чуть
под...

Я в летнем парке вечером сижу курю на лавочке,
И сизыми колечками пускаю в небо дым,
В надежде познакомится, я улыбаюсь дамочкам,
Сверкаю в синем сумраке я зубом золотым...

Поправлю бескозырочку, сорву на клумбе розочку,
И с первою же дамочкой отправлюсь в ресторан,
А там за разговорами да за холодной водочкой
Я буду ей рассказывать про море-океан...

Но вот подходит дамочка в очках и книжкой в сумочке,
Раздумывал недолго я, ведь в целом мой типаж,
Сейчас до ресторанчика...

Читаю стих двадцатого столетия,
быть может – лучший, утверждать нельзя…
Вожу вдоль строчек глазом (околесица!)
и пальцем, словно по лицу скользя.
Нестройно всё - и стопы не подсчитаны,
нарушен ритм, а смысла вовсе нет.
Торчат ключицы, или то уключины
безвёслой лодки, что плывёт по не-

оглядной глади озера поэзии -
я зачерпну «сухой водицы» горсть,
испробую - божествен вкус амброзии
(стихов нетленных заповедный ГОСТ).
Ну, вот и берег - новая отметина,
да чудом кромка ускользает...

Вам/нам, отважным, отжившим и распавши-
мся наполовину, не имеющим за душой нич-
его, ни гроша, стыд один и вину, за всё в отв-
ете, (не представленные, как дети), не из книг
и не из газет, (без знаний и даров?),...привет,
единицы,...перешедшие ров и вернувшиеся,
к нам, оттуда, не думающие, ни о чём, подаю-
щие надежду, как б...м. колу в баре на подно-
се, и верящие в чудо, не поющие, оду осе, пчё-
лам, без ран (не с вырванной ногой, пока ещё
баран?)читающим, цветаеву, бродского...

Сидел сиднем и дул в дуду, передо мной,....:
бродский, мандельштам, цветаева, ахматова не
пойду, и сегодня в кабак, не ведОмый останусь,
грусть, печаль и кручина, блюда, моего обеда, м
мм мрак, уныние, с четверга по среду, лунный с-
вет не поможет, без сияний и озарений, нет, ни-
кто и не потревожит, постоянства запрет, шаг вп
раво, влево, привет, как попытка к бегству, не сж
ечь и не растоптать, опущу глаза так и лучше,без
страха и упрёка, круче, только вперёд и назад ср-
азу, (над...

Ну, как не пойти?
Хэллоуин-пати!
Не Рио, но, кстати,
Почти!

Отделен, нелюдим, как башня,
Дом посреди пятиэтажек.
Сперва НИИ, потом архив,
Затем пошло - ни мёртв, ни жив:
Аренды - там бордель, тут офис,
И слухи каждый год о сносе.
Был за копейки снят этаж,
Чтоб на ночь замутить шабаш,
Не обесточенный, но верхний,
Народ халяве свято верен.
Гоняли клининг в хвост и в гриву.
Жми кнопку "сделать нам красиво"!

Из курток и пуховиков,
За исключеньем мужиков,
Повылезла
Бразилия...