Бродить

Осторожность не помеха,
Нам она всегда нужна.
Пусть поет Эдита Пьеха:
- Я люблю бродить одна.

Только мы одни не ходим,
Исключительно толпой.
Вдруг маньяк ждет в переходе,
Нам всего важней покой.

Вместе все-таки не страшно,
Если что, поможет друг.
В жизни это очень важно,
В нас живет командный дух.

Нет, - я не слезы или смех, не светлый миг иль тяжкий грех:
В палитре радужных тонов я легкой кистью существую.
И, хоть, мне не дает грустить возможность в радуге бродить -
Как будто без него не жить, заветный новый цвет ищу я

Я не красивые слова - я алфавит от А до Я !
И новый день, в догадках, жду, чтоб новой жизнью изъясняться;
Одной улыбкой улыбнусь и вновь на поиск устремлюсь
Не существующих еще Неповторимых Комбинаций -

Туда, где ясность и покой они являются порой:
Так снятся...

Сварог пирует в небесных чертогах,
С Ладою рядом сидит за столом.
Как же красиво, как же высоко
В тереме звездном живет он своем.
С ним сыновья его нынче гуляют,
Там восседают три его сына…
Их без внимания он не оставят,
И с Перуном рядом Дива невинная.
Велес взирает на младшего брата.
Был он из Пекла спасен и воскрес.
Только мечтой уносился куда-то
Рядом с прекрасной и звездной невестой.
Белая Лебедь, остров Буян ли
Нынче покинула, чтобы царить.
И от медов, и от страсти он пьяный...

Как сладко быть
Наедине
С самой собою,

Грустить внутри,
Молчать внутри,
Не беспокоясь,

Играть внутри,
И сочинять
Себе лишь сказку,

То забывать,
То вспоминать
Чужие ласки...

Как сложно
Объяснить друзьям
Ту отрешенность.

И, улыбнувшись,
Вновь уйти
В свою бездонность.

Бродить там
С ночи до утра
Опустошенно,

Не отзываясь
На дела,
И на укоры.

Внутри себя
Любить, рыдать,
Быть лучшей самой.

Внутри себя
Вдруг отыскать,-
Построить замок.

Менять в себе...

Давай поглядим друг на друга в упор,
Довольно вранья.
Я - твой соглядатай, я - твой прокурор,
Я - память твоя.

Ты долго петлял в привокзальной толпе,
Запутывал след.
Ну, вот мы с тобою в отдельном купе,
Свидетелей нет.

Судьба мне послала бродить за тобой
До самых седин.
Ну, вот мы и встретились, мой дорогой,
Один на один.

Мы оба стареем, ты желт, как лимон,
Я лыс, как Сократ.
Забудь про милицию и телефон,
Забудь про стоп-кран.

Не вздумай с подножки на полном ходу
Нырнуть...

Жил-был монах – дон Периньон
В глухой провинции Шампани,
Вином, как музыкой пленён,
Писал кантату осязанью.
Творил с напитком чудеса,
Его бродить, играть заставив,
От чарки доброй воскресал,
Искал рецепт и Бога славил!
И как-то раз на Рождество,
Устав от подвигов гурманских,
Создал вино, как волшебство
И мы зовём его Шампанским!
Оно на праздничные дни
Стоит на столиках степенно,
Что бы потом зажечь огни
И подарить нам выстрел пенный!
Опять смотрю на пузырьки,
Последние секунды...

Когда-то и взрослые были детьми,
И сказки волшебные помнят они,
Про Бабу-Ягу, про богатырей,
Дверь в сказку, давайте, откроем скорей!
Чудесный, таинственный мир ощутим
И детство свое, хоть на миг, возвратим.
А сказка, тихонько мурлыча, как кот,
На плечи садится и лапку кладет.
Ну, слушайте! Будет здесь много чудес.
Стоит перед нами загадочный лес...


В новогоднем лесу- тишина.
Соловьиная трель не слышна,
Лишь сорока трещит без умолку,
Слышишь, ель обронила иголку,
Низко...

Иосиф ещё в пижаме был,
Из дома не уезжал.
Возврата братьёв нежданного
Похоже, Иосиф ждал.

На каждое своё действие
Однажды совет спросив
У Боженьки, на последствия
Был Осенька прозорлив.

От горечи стрел и радости
Себя заковал в броню,
Одной был подвержен слабости -
Чрезмерно любил родню.

Здесь мягко братьям и вкрадчиво
Деяние их на вид
Он ставит и от обманщиков
Услышать ответ спешит.

Желания нет нисколечко
Унизить и обвинить,
Сбежавших с уроков школьников
Привычно...

Жаль пожил он всего немного
По меркам тем, сто десять лет.
И вот в последнюю дорогу
Уже готов ему билет.

Сказал Иосиф: «Умираю,
Меня вы вспомните, братья,
В Гесеме вашей хате с краю
Из центра не дадут житья,

Род жерновами перемелют.
Даст Бог вам избежать конца
И выведет отсюда в землю,
Которой клялся праотцам».

(Упомянуть вполне прилично,
Какую роль играет тут
В истории еврейской личность,
Когда та роль ещё не культ.

Лет семьдесят, считай, у власти
При фараоне пребывал...

Грусть ложится мокрым снегом
На три тысячи дорог,
Где спасительным ковчегом
Дома твоего порог.

Я войду туда нежданный
И продрогший, будто пес,
Не замечу окаянный
На твоих ресницах слез.

Буду долго притворяться:
Улыбаться и шутить.
Грусть не станет зря стараться
Окна снегом залепить.

А пойдет бродить по саду,
Не отыщет никого
И устроит мне засаду
Возле дома твоего.