Бред итернетоголика

Ты просто согревающий теплом
Ласкающий словами нежно душу
Ты тот кто может просто ни о чём
Развешать килограмм лапши на уши
А самое абсурдное что ты
Попросишь вилку и усевшись рядом
Шепча бред нереальной красоты
Поможешь сьесть её приправив ядом
И сыто и довольно улыбнувшись
Уйдёшь чтоб я подумала очнувшись
"Какой чудесный мне приснился сон
Вот бы на самом деле сбылся он.."

Как же все меня достало,
Жизнь ничтожная моя.
Теща пилит!
- Хватит мама!
Виноват обычно я!
На работе то и дело:
- Иванов! Ты, что уснул?!
Три недели без обеда,
Дайте что ли мне отгул.
Ночью за стеной соседи,
Ругань, трехэтажный мат.
И жена о шубе бредит,
Мне не выспаться никак.
Мне б уехать на недельку,
На рыбалку, хоть куда.
Или вновь нажрусь я в стельку,
Видно будет так всегда!

Я тебя никогда не видела,
Ты не снился мне словно бес
За стенами моей обители
Днем и ночью шумит темный лес.
Ветер бьется тяжелыми ставнями,
Кто-то тихо вздыхает во мгле
Бродит вечнозелеными травами
По холодной печальной земле.
Словно бред от чужого проклятья
Тень безликая ляжет под дверь
Мятый краешек лунного платья
Сторожит ледяную постель.

Дождь спадает пьяной лаской,
Над паутиной изумрудного леса
Небо бредит хрустальным вальсом,
В зеркале глаз
Светлая грусть летнего хора.

***
Ночь поглощает тяжесть глаз,
Тишина врезается в сердце лунной симфонией,
Я умираю в горьком звездном облаке спящей птицей.

***
Мои вольные песни превратились в холодную сталь,
Мои направления обрезаны скупым размахом крыла,
Крыла, обожженного лучом солнца в щели окна.

***
Мы смешали в тихую гавань все реки,
Мы забылись отчаяньем моря...

Слиплись очи, силы нет
Их открыть – сон валит.
Засыпая вижу свет,
В мир иной он манит.

Где и делась тяжесть сна,
Чудный мир встречает.
Всюду властвует весна,
Негою пленяет.

Очарованный стою
Средь красот природы.
Девы у реки поют,
Водят хороводы.

Птицы песней им вторят,
Реют в поднебесьи.
А вокруг цветы пестрят,
Ветерок их пестит.

В травах, вниз, к реке иду,
Девы окружают.
И как в сладостном бреду
Ластят, обнимают.

Почему же холодят
Губы? Молкнут звуки.
В реку...

Чёрное небо напоминает потолок.
Солнечный свет - электрический ток.
Каждый день страх потеряться в темноте.
Всё это ради спасения людей...

2

Единая граница для всех.
Мы заперты в клетке.
Ничто не вызывает смех.
И, кажется, спасения нету.

Ошибки прошлых лет
В отчаяние бросают.
Зачем мы заперты здесь,
Никто из нас не знает.

3

Мы все боимся, что навсегда потухнет свет.
Всё, что творится, наверное, полнейший бред.
Куда бежать, куда идти?... Мне страшно здесь.
Да, я...

Я в разных формах возникаю,
Как парадокс бреду во тьме.
То свет небес я излучаю,
То черт, увы, сидит в душе.

И я подвластен заблужденью.
Увы, но мир на том стоит,
Где гениальному творенью,
Не время, кто – то говорит.

Но зову глупо, не внимая
Бегу натужено в прогресс
И содрогаюсь понимая
Увы коварство всех чудес


Крестясь и веря в бога яро,
Молю, авось, мол, пронесет.
Но жизнь плывет, увы, упрямо
На Атлантиды хрупкий плот.

Как же попал я сюда нелогично?!
Вёл себя тихо, достойно, прилично.
Значит, скопил я в сей жизни грехи.
Что-то тоскливо душе, непривычно
В этой палате, стерильно-больничной,
Ног пусть медициной не пахнут стихи.
Пусть на лекарства, уколы и раны,
Кровь, и рубцы, и бинты давних браней
Даже намёка не будет в строке.
Будет рассвет над рекою туманной,
Розово-нежный, сиренево-странный,
Звёзды, бледнеющие вдалеке.
В польской палатке спят дети. Пинаются.
А у меня клёв такой начинается –
Не...

Коснусь всего что не забыто
И в даль ушло и не пришло
Но сердце все – таки разбито
И что искало не нашло

И трону нервом обнаженным
Вновь импульс вечной глубины
Где зов небес не искаженный
Приму как вещие я сны

Где радость встречи и прощанья
Плывет секундою одной
В реке большой воспоминанья
И нарушает мой покой

И отражаясь, даль звездою
Манит как призрак в глади вод
И где грядущее со мною
Зовет в далекий небосвод

И все приемлю и отрину
Реальность только лишь приму...

Мне стыдно за то, что я ранил любимых,
Бросая бездумные злые слова,
За тыщи часов, мной бездарно убитых,
За то, что боялся, что скажет молва.
Но я ли в ответе за тыщи убитых
В горах, в городах и в ущельях Чечни
Мальчишек России, сынов незабытых?
А те, кто в ответе – при власти они.
Что толку клеймить их хореем и ямбом?
Они недоступны земному суду.
Да, есть Высший суд.
Только он им – до лампы.
Привидится разве что в пьяном бреду.
Мне больно за вас, угощающих урны,
Поверивших в лживо...