Брат

Сидели в ресторане знатном,
Один – в костюме элегантном,
Другой же – в нескольких местах,
Поблёскивающих штанах
(И так же, в нескольких заплатах),
Не бедный брат с богатым братом,
Не бомж, да и не знатный гранд,
А журналист и коммерсант.

Вдруг журналист, собравшись с духом,
Соседу указал на муху,
Мол, плавает в его тарелке,
(Без всякой задней мысли сделки).

А в чём же сделка та была?
За коммерсантом – не ржавеет.
Благодарить решил сполна,
От коего...

Большинство показаний было против него, нес-
мотря на все заверения, свидетели строили ро-
жи, высовывали языки и крутили у висков, пои-
ска оков, (истины), касалось, (казалось), а они
всё улыбались, смеялись в лицо, мол, вешайся,
присяжные,(братия), ещё хуже, у них сознание
уже, присягали и не имели отношение, потому
что были, ограничены, (и не вступали в прения?),
прокурор был зол, требовал вышку, конвойные
дали лишку не разрешали ему сидеть………….
без пол литры не разберёшься...

Зачем ты спишь? - Ты не для сна спасен,
Не для того, чтоб спать в своей личине
И беззаботно наслаждаться сном,
Забыв о людях, гибнущих в пучине.

Зачем ты спишь, не помнишь уж о том,
Что сам во мраке погибал недавно?
Пойми, ты не для сна спасен Христом,
Пойми, не сном, а кровью - ты оправдан!

Зачем ты спишь? - Быть может ты устал,
Под тяжестью креста в дороге утомился?
Не легче путь и крест был у Христа:
В крови, в поту не спал Он, а молился.

Зачем ты спишь...

Ленин дьяволу открыл России "дверь"!
Ленин - еврей полукровка, теперь
Понятно, почему он ненавидел
Православие! Займётся архидьявол
Грабежом церквей, расстрел

Ждёт всех от патриарха, митрополитов,
Архиепископов, епископов, иереев, диаконов
И весь причет церковный. Взирал народ
На оскверение церквей, кощунство

И святотатство, и смертный грех - убийство.
Кровь священников «псы» красные взалчат,
Убийство мучеников, их мужество,
Их кротость во Христе, глаза глядят...

Великая у нас страна...
Богатейшая вокруг она.
По Конституции мы все равны
И все мы здесь её сыны!
Получаемся кругом браты...
Но слова эти пусты.
Кто у власти те богаты,
А вот трудяги бедноваты.
Хоть, к примеру, больницы взять...
У «слуг» народа... отдельная палата
И все условия без блата.
Оборудование заграничное тебе...
Препараты по диагностике везде.
Курс лечения прошел
И здоровым на работу уж пошел.
У трудяги лишь кровать,
А лекарства, какие смогут дать.
Врачу, брат, ты не...

Один и тот же часто снится сон,
Ночная красота Херсонской степи,
Скрип портупеи, золото погон,
И как в ушах свистит бродяга-ветер...

Еще цветущий яблоневый сад,
В беседке стол с пузатым самоваром
И чая травяного аромат...
Россия вся охвачена пожаром...

А после церковь, колокольный звон,
Венчание, свечи, карие глаза,
И поясной родителям поклон,
Прошание, переполненный вокзал...

Под перестук колесный промелькнет,
Печальное лицо в окне вагона,
Куда бежит испуганный народ...

Я помню все, что было не со мною,
В далеком восемнадцатом году...
Протяжный звон замерзших колоколен,
Колючую февральскую пургу...

Злой ветер воет в темных подворотнях,
Поземка вьется сизою змеей,
И задувает в выбитые окна,
Затягивает снежной кисеей...

Заносит патрули колючим снегом,
С домов срывает клочья кумача,
Листы указов разных и декретов,
Луна в снегу мерцает как свеча...

Горят костры постов на перекрестках,
Цигарки тлеют в мерзнущих руках,
И выстрелов...

Зовет нас женщина с Мамаева кургана,
Неистово зовет и неустанно,
Зовет и ветер крик ее уносит,
Она у нас с тобой защиты просит...
Война не кончена, разбросаны снаряды,
Все так же брат на брата, бомбы, яды...
А женщине стоящей на кургане
Давно хотелось не с мечом- с цветами!
Е.Темнышова

В меня на миг вселился Бог,

Души моей коснулся…

Я видел то, чего не мог ;

И в ужасе проснулся.

Не дай мне, Боже, никогда

Божественные роли ;

Вокруг несчастья и беда,

Все корчатся от боли,

Хоронят матери детей,

Ворует брат у брата,

Попы впускают в храм чертей

И служат им за злато.

Великих ослепила власть

С безбожным беспределом,

Порок и дьявольская страсть

Господствуют над телом,

Все позабыли о душе,

Царит БЕСстыдство плоти...

Рады снегу каждый куст и деревце,
В белое одевшись, как в меха;
И Декабрь, зимы-старухи первенец
Тихий был, а мать была лиха.

Сам и не заметил как отцарствовал -
Всё шептали братья: Не пора ль?
Правили надменно и неласково
Брат Январь и младшенький Февраль.

Ветры одного по-пёсьи бешено
Выли и носились без ума,
А другой морозил, оборзевший, но
Как гордилась ими мать-зима!

С длинными растрепанными космами,
Строгая, холодная как смерть,
До поры, как прочь бежать пред вёснами...