Бойся

Бой часов стоит в прихожей.
Постучался в дверь прохожий.
В черной шляпе и плаще,
И готов войти уже.

Я от страха весь немею,
С места сдвинуться не смею.
Близко, рядом он совсем
Закричит: - Тебя я съем.

От него я прикрываюсь...
В этот миг я просыпаюсь.
На шкафу часы стучат,
В доме тихо. В доме спят.

Боюсь записывать те даты,
Когда и с кем я переспал,
И не дождутся злые гады,
Чтобы от секса я устал.
15.06.2002г.

Боюсь, что мудрая читательница Мотря
Вновь на стихи мои с высот своих посмотрит
И скажет назидательно опять,
Что их не стоило писать!
15 июля 2010 г.

Боюсь за ближнего, за дальнего,
но говорю себе:
- Крепись!
Мы все с перончика вокзального
отправились на «скором» в жизнь.
И мчимся по пустынной местности
сквозь мглу ночную и туман,
навстречу полной неизвестности,
в которой всё – самообман.

-Боясь "дразнить гусей",
Всё время удивляюсь я,-
Петь, барин, могут все!
А.. чем ты занимаешься?

Бой часов. Слезинка с глаза тушью.
Стрелки круг замкнул надежды грань.
И теперь ничто уж не нарушит...
Нет. Нарушит снова. Так и знай!

А часы? Они лишь мерят время -
Механизм бесчувственных шагов.
Не часам, а сердцу люди верят.
Мир таков! И славно, что таков.

Только по ночам видны нам звезды,
И приходят в гости сказки-сны.
Только ночью наплывают грезы
Ожиданий трепетных полны.

Циферблат наполнен безразличьем,
Равнодушно ровен ход часов.
Стрелки круг проходят по обычью...

Бой колоколов.
Над диктатурой звука -
Бледное солнце.

Бои гремели под Москвой.
Эвакуация, прощанье...
Собрались в миг, без лишних тщаний.
Вернемся ли еще домой?

Гудели зябко паровозы,
Вокзал пропах махры дымком.
У матери блестели слезы,
Наш поезд был набит битком.

Нас Сызрань встретила туманом
Над Волгой матушкой-рекой.
Шли баржи длинным караваном.
Домов чернел далекий рой.

Мы поселились там, где пристань:
Старушка нас к себе взяла.
Жили по-русски чинно, чисто,
Нам помогала, как могла.

На плащ из синего шевиота
Отец нам...

"... боюсь не успеть..."
Подпевая Zемфире,
Танцую с вьюгой.

Боялись темноты и замкнутых пространств,
и яств, (данайцы подносили, которых тоже
не любили), а тон как цвет, а темень мрак, а
красному известно рад, и напряжение тянуть
и звукорядом улыбнуть и интервала не нару-
шить и драгой золота намыть и на луну от
страха выть и от мороза не проснуться, и тон
на четверть разрубить и интонацию забыть
авось родиться что-то снова, а нет и нет, мы
меру знаем, контраста хромоту нарушим, ти-
таном шаткость возродим, к гармонии стрем-
ленье...