Бордюр с валунами

Равнина спит.
Шуршит трава,
Во сне ласкаемая ветром.
Мелькнула волчья голова,
как будто тронутая пеплом.
Кровавый след.
Хромая стать.
Дыханье с хрипом вперемежку.
Вот оглянулся,
будто рать, за ним.
Присел.
Конец пробежке.
Он выл на полную луну,
печально, жутко, одиноко.
Сидел, прижавшись к валуну,
костлявым грязно-серым боком.
Он стар и слаб,
и молодой
его преследовал жестоко.
Изгнал из стаи.
В час ночной выл волк.
Да что в том было проку.

На Подкаменной Тунгуске
чум не говорил по-русски,
а в семье оленевода
младший сын гадал на воду.

По воде читал он годы
у людей, мутил их чувства
у гусиного прохода,
где вода темнеет густо.

Здесь изгиб реки таёжной
усмирялся, затихая,
и Тунгуска тёрлась кожей
в валунах, хребет сдирая.

Плечи круглые протоков
заголялись, остывая,
здесь мальчонка вострым оком
по волнам читал, играя.

Веткой он водил по кромке,
гимн слагал волне смиренной,
Дух шипел коленпреклонный,
как...

В горнило скорбных революций
затягивал водоворот.
Так буря зреет. Садик куцый
садовник не убережёт.

Не спрашивает буря права,
ломает на своём пути
валежник высохший безглавый,
сирень, набухшую цвести.

Тосклив, печален путь провидца,
валун и тот счастливей, спит,
не удержать, не объясниться,
сошёл с ума собрат пиит.

Так выпустишь костёр и зреешь,
дымится алым шлейфом лес,
и ни об чём уж не жалеешь,
а дым простёрся до небес.

Зола чернеет, бьётся пепел,
жужжит палёная пчела...

На поверхности Луны,
По пыли равнин
Объезжает валуны
Луноход один.

А вокруг на всей Луне
Вакуум и тишь.
Ударяют по броне
Метеоры лишь.

Едет ночью он и днём
Много лет подряд,
И фонарики на нём
Иногда горят.

Но никто, поймав сигнал,
Не наморщит лбы.
Если б я о том не знал,
Не поверил бы.

На окошке чёрный кот
Далеко с Земли
Смотрит, как там Луноход,
Двигается ли.

На твоём пороге я отчаявшись стою.
Все замки закрыты- больше ты меня не ждёшь.
Я усталый путник, одинокий на краю.
И меня теперь один ласкает только дождь...
Уходил когда-то я Россию защищать,
Уходил когда родиться должен был наш сын.
Но сейчас вернулся и тебя мне не узнать,
Я тобой отринут, как ковыль теперь один.
Рад видаться с сыном, только ты мне не даёшь,
Злишься на меня и говоришь, что я подлец!
Не хочу, чтоб сын другого папой называл,
Но зачем ему такой пропащий вот отец...

Иисуса между тем к Пилату
Поутру в узах привели,
Поскольку смертную расплату
Исполнить сами не могли.

К тому жена сказать послала,
Когда он сел судить Его:
"Во сне я много пострадала
За Арестанта твоего.

Толпы не слушай оголтелой,
Внемли прошенью моему:
Худого ничего не делай
Правдоучителю Тому".

Тогда Пилат сказал Иисусу:
"Так что ж, Ты Иудейский царь?
Мне не нужна сия обуза:
Когда б Ты просто был главарь

Бандитской шайки, я имел бы,
Что в деле этом применить,
Но...

Я рабство презрел, и расторгнул тюремные прутья,
Пред ворогом лютым не никла моя голова.
Как витязь былинный, стою на опасном распутье,
И вижу валун, на котором читаю слова:

«Направо пойдёшь – будешь блеять в отаре овечьей,
Налево пойдёшь – станешь волком, убийцей овец.
А прямо пойдёшь – быть убиту тебе, человече!
Ты голову сложишь на плахе, лихой удалец».

Крестом осенясь и рванув, как кольчугу, рубаху –
Пред смертию кто из нас крест на себя не кладёт? –
Тропу выбираю на...

Хоть Иван ещё и сам
Был здоров не по летам,
Но хозяйство всё хирело –
Дырка тут, прореха там.

У него мечта была:
Как поправить бы дела…
Тут большой базар случился
У соседнего села.

Был Ванюша огорчён,
Что торговле не учён.
На базар Илью отправил –
Разузнать: чего-почём?

Взяв за ноги двух менял
Денег в долг Илья «занял».
Враз хватило на хозяйство,
Да ещё купил коня.

Плёткой норов укротил,
Сахарочком угостил,
Потрепал слегка по холке
И – Кауркой окрестил.

Сделка вышла...

Когда умирает Легенда,
Земля окликает ветрами,
И всхлипы слоев атмосферных
Над миром дрожат этажами

Когда исчезает Легенда,
По морю проходит цунами,
И вздохи Земли в ритмах пенных
Восходят наверх валунами

Как только уходит Легенда,
Так буйствуют силы природы,
Как море – на месте утеса,
Ушедшего скатом под воду

Изменчивы, но неистленны...
В том мире без гроз не бывает,
Где, век свой украсив, легенды
По свету глаза закрывают

Одна картина, за другою
Всплывает в памяти моей.
Ведь я тогда была с тобою,
И я хотела быть твоей.

Забыть ту встречу невозможно:
Счастливый смех, сиянье глаз…
А тучи крались осторожно,
Чтоб не спугнуть заранье нас.

Стихия ринулась не сразу,
Нам выдав визу на побег,
Как будто завершала фазу,
Чтоб взять потом крутой разбег.

Смеясь, бежали, что есть мочи,
Под крышу, словно под крыло…
Вдруг вечер стал темнее ночи,
И вихрем листья понесло.

Как в паранойе, бились волны,
Тупого...