Больничный халат

В больничной особой палате,
Куда не пускают родных,
Лежали, томясь, на кроватях
Два очень тяжёлых больных.

Один у окна – седовласый,
Всё время дышал тяжело.
Вчера, выходя из сберкассы,
Вдруг сердце его подвело.

Другой помоложе – у входа:
(На стройке упал с вышины).
И видеть он мог: от прохода
До двери в проёме стены.

Негусто. Но что тут поделать,
Когда неподвижна спина.
Просил пожилого поведать
Что видно ему из окна?

Услышал: - Я вижу берёзы,
И с чистыми водами пруд...

Мои отгулы – пятый день,
Как песня пролетают.
Мне пятый день бухать не лень,
Пускай здоровье тает.

А дальше – вечер, ночь почти,
И вдруг такое дело:
К врачу решился я идти
Лицо всё пожелтело.

Я думал о делах с тоской,
Не скоро будет отпуск…
Вот захожу я сам не свой
В большой больничный корпус.

А там всё дышит добротой
И чем-то настоящим.
Казалось, я обрёл покой,
Я больше не пропащий.

Хотел давным-давно врачам
Я высказать признанье –
Ни от кого я не встречал
Подобного...

Не плачь, малыш, пожалуйста, не надо!
Здесь голос твой едва услышит мать,
От грохота взрывающих снарядов
Она сама готова зарыдать.

И всхлипывать нескоро перестанет,
От пуль очередей утихнет шквал,
В руинах перед взором, вдруг, предстанет
Чудесный город, некогда, Цхинвал…

Утри слезу, старик, в углу подвала,
Слов утешенья сможем ли сказать?
Когда места родимые в развалах
Ему о многом могут рассказать!

Откуда зло взялось на белом свете?
Жестокость кем была порождена?
В чем...

Тяжёлая лира, ложащаяся на европейскую ночь, на изодранное сознание
ночного Парижа; тихий ад, поднимающийся в первоначальной
стройности, строгости, и, падающий вниз головой в мыльную пену прибоя;
не видно ли Вергилия за плечами – нет –
лишь наэлектризованное одиночество, седое,
жёлто-бледное, всезнающее, как змея, вслушивающееся в правду стекла.
Свобода души – против чуждого мира, против болезненного огня
плоти, изъеденной холодом, туберкулёзом, раком, фурункулёзом;
жёсткая койка...

И даже мед бывает горек
Когда все рушится вокруг
Вливаясь в ряд больничных коек,
Склонен над судьбами хирург.

Не вырезать того что было,
И не иссечь больных времен.
Вчерашнее - как в дождь заныло,
Вернее, может, пред дождем?

Палата, белые халаты,
И капельницы монотонно – кап.
Стоят покошенные хаты
И в совести воткнутый кляп.

Я болен – нет, довольно силы
Диагноз прост, вполне живой.
Стучит в окошко голубь сизый,
Хохочет сизый надо мной.

Устал, пилюлей разных груда,
Но что...

Нам станет легче, когда зарядит мелкий дождь.
Затянись на перроне ментоловой сигаретой…
Теперь, даже если отчаянно не придёшь,
Всё равно.Ты не Кай .Да и я далеко не Герда.

Из тех , кто собрал своё слово из льда,
В живых только те,кто не выспался в коме.
Мой страх-как свеча,появляется только тогда,
Когда остаюсь без тебя в этом доме.

Ты даже в больничной палате,в забытом сне,
В халате, с букетом дурманящих маков…
Свой поцелуй оставляешь на простыне.
И он, как ожог, среди остальных...

За ересь рифм взошедшим на костры,
Узревшим в зеркалах судьбы поминки,
Вотще постигшим правила игры,
Великодушно возлюбившим цинки;

Пытавшимся в пустой размер облечь
Веселье черни и пророков мрачность,
Пусть будет эпитафией вам речь
Поклонных дней, их темная прозрачность.

Ан солнце закатилось на века
В очах богоподобного Гомера,
Хромает всяка новая строка
И зрящих расхолаживает сера.

Но пройден до тройной развязки путь,
Повержены тираны поколений,
Нельзя теперь и в сторону...

Первача я взял ноль-восемь, взял халвы,
Пару «рижского» и керченскую сельдь,
И отправился я в Белые Столбы
На братана да на психов поглядеть.

Ах, у психов жизнь –
Так бы жил любой:
Хочешь – спать ложись,
Хочешь – песни пой!
Предоставлено
Им вроде литера -
Кому от Сталина,
Кому от Гитлера!

А братан уже встречает в проходной,
Он меня за опоздание корит,
Говорит: – Давай скорей по одной,
Тихий час сейчас у психов, – говорит.

Шизофреники –
Вяжут веники,
А параноики...

Он был жалок, убог, печален.

Часто кашлял и шмыгал носом.

"Дурачок" — ему вслед шептали

Все подряд, и глядели косо.

Делал вид, что не обижался,

Был приветлив, учтив, радушен.

Притворялся, и улыбался,

Пропуская смешки сквозь уши.

"Смейтесь! — мыслил. — Смотрите сверху!

Я вас выше! Уж я-то знаю!

Ваш удел — мерить вашей меркой!

И за это я вас прощаю!"

Он бродил, незаметной мышкой,

В переулках, где меньше шума,

Спрятан в серенькое пальтишко,

Весь утоплен...

Золотой дракон на голубом, зелёное на сине
красно-жёлтом, шёлк его халата, заточенная
сталь булата, лук и колчан со стрелами, не сп
еши, долгие проводы, лишние слёзы, цветки
(розы), пионов, белые лепестки сливы, плоды
мандаринового дерева, всё перемешалось, п
еремещалось в пространстве и времени, чер-
воточины его памяти позволяли,межгалакти-
ческие, (межполушарные) переходы, бери, по
жинай всходы, что посеешь то и пожнёшь, вс
коре, если не пойдёт, не попятиться время, з
адом...