Блюз-спецназ

Отпустила Осень
Бренную слезу.
И украсив проседь,
Снова на балу,
Меж дубрав и сосен,
У пруда, озёр,
Расстилая новый
Свежести ковёр.
Из травинок, пыли,
Паутинки слов,
Из сорочей "были",
Собрала улов.
И на лунной нити,
В ожерелье бус,
В вековые блики,
Нанизала блюз..
С ним переплетая
Ежечасный труд,
Собрала, играя
Квантовый"салют".
Пригласила песню,
Пригласила стих,
Музыкой чудесной
Душу обольстив.
И вдохнув глубОко,
Вышла танцевать--
В жизни синеокой,
Лебедем летать...

Рябь бежала по тихой реке, а по телу разряды стихии,
И она утопала в грехе, и прощали наверно грехи ей.
Эта девственность, как ручеёк, что впадает в открытое море,
Страсть гулящая ей невдомёк, нота тонкая в гиблом миноре…

Ей любовь предлагали взамен, и меняли на тело и ночи,
Утопала она и сей плен, был неистов и не был порочен,
По утрам просыпалась одна, кофе горький в руке сигарета,
Подымавшийся дым не со дна,с губ слетал в откровенье рассвета…

Обжигала, глотая печаль, опиваясь...

Ожидание послевкусия кофе,
притаившееся на глянце сетчатки
утро цвета ночи с декабрьским ливнем.
Атлантический фронт – говорит Гидрометцентр;
чертова слякоть, жди изобилия
гололеда –
кривится душа в поднывающих позвонках.
Жму на блестящие язвочки кнопок мобильника,
передаю привет
случайному абоненту,
авторизирую память и интерфейс
понедельничного синдрома невидимости,
и все – свысока
своего падения.
Здравствуй душа, я соскучился, как ты…
Прикормленная, смотрит в лес...

Приснился как-то дивный сон:
Ночь, звезды, свет и саксофон…
Я созерцала не дыша,
Как расстворялася Душа
В мелодии,под ретро-блюз,
И был прекрасен тот Союз
Средь россыпей жемчужных бус…
Когда в божественной Дали…
На фоне цвета аметист
Играл, в пространстве невесомом,
саксофонист.
Проснулась…не могу забыть….
Как, средь Величия Вселенной
Величье маленького Я
В Единое слилось Мгновенье …
Едины - Небо и Земля!
И…поняла, что прикоснулась
К сакральным Тайнам БытиЯ!

Ума он потерял участок, тот кусок, что за сознанье
отвечает, а в не своём, что делать, он не знает нап-
раво иль налево, или прямо, везде тоска, зачем ему
просторы, в трёх соснах заблудился, иллюзии вок-
руг, испуг, на землю опустил, наощупь, пошёл, уп-
ал, вдруг кот, чего ты «шаришь», того здесь не най-
дёшь безумцы здесь, поэтому мы вместе, «полярно-
сти,валентности и песни»,родятся, здесь, что ищешь?
то найдёшь, и в этом не спасение, а ложь, что выведет
на волю, где одеяла лоскуты...

I don't promise you
That I will love eternally.
You look in heavens blue.
Feel me today internally.
Light music of my soul.
Play tenderness of touch.
Once we have lost control,
Now we should know how much.

I searched for you everywhere.
I waited for you set of years.
I needed you as in air.
I listened to music of spheres.
Our eyes have met,
It's absolutely the other world.
You're mine, you're sweet.
We are two parts of a single whole.

Your passion has spread wings,
We will...

Нет, я всё-таки устаю
От ненужных своих страданий.
Не дано побывать в раю
Тому, кто живёт ожиданьем.
Я давно позабыла вкус
Этой сладкой и страстной свободы.
С ожиданием я дождусь
И тебя и у моря погоды.
Но ни счастья, ни радости крик
Не пронзит мою душу пустую.
В моём голосе странный хрип.
Он устал, он едва существует
И поёт уже только блюз.
Эта музыка для несчастных.
Только я неустанно бьюсь
Как рыба об лёд…напрасно.
Мы падаем снова вниз,
Оскорбляем друг друга...

Художник нарисует воздух,
из воздуха родится –
дыхание, и чёрный голос воронья,
вещающий – дышать, что умирать,
но умирать с надеждой. Алмазной колесницей
прокатится зима по кремню глаз и высечет искру –
то гниль весны, то сырости печать
на запечатанном конверте солнца,
внутриутробного тепла горнило,
а значит, что-то в этом есть а, значит, что-то было…
Молочно-кислый месяц по утру,
прощаясь, растворит ещё одну печаль
для новых звёзд; бродячий всхлип эфира
подаст художнику на хлеб...

Седая улыбка песка в молодой и невинной печали зеленой волны.
Ночь чарующе плыла смуглым блюзом луны,
морская соль оседала жемчугом на руках.
Любовь проникала в поры уснувших окон,
играла под звёздами оттенками прибрежного бархата.
Лиловый шар неба скрывал две тени,
застывшие пунктиром невыносимой надежды.
Чёрные лапы кипарисов освещали тьмой потускневшие шаги;
линии движений плавно перетекали в тёплый пейзаж;
в шёлковом покрывале взгляда нежились последние лучи
чуть видимого света...

Мы в детстве совковом, в дворовых боях,
Стреляли друг в друга прицельно,
И шпульки хлестали по телу, но я,
От боли кривился, но вёл свой отряд
К победе, как Жуков под Ельней.

Фашисты уроды – гранаты для них,
Своим – кому флаг, кому орден,
И «Гитлер капут!», ну а если же - «Nicht!»,
То значит, противник в геройство не вник, -
И скоро получит по морде…

Возможно, что враг был в окопе ином,
И путь преградили нам танки,
Но, видно, судьбой сохранить не дано…
И тёмной воде предпочёл...