Близкая

Сентябрь мокрый и
кудлатый
забился вновь к себе в закут.

Я ненавижу циферблаты.
И одинокий хруст секунд.



Медовый голос близко-близко…
Шарль-азнавуровский шансон…

Но расставанья горький привкус
уже везде,
уже на всем…



Везде –
воронье эспер-рр-ранто…
А в небе – лишняя верста…

И вносит в душу
беспорядок
крест-накрест падшая листва…



А ветер – сыт и пьян на шару.
И мне бы стопку.
Да нельзя.

И губы – слепнут и прощают.
Но шепчут вслед тебе...

Январский холод исчезает
Среди погожих ясных дней.
Теплом природа награждает,
Склоняю голову пред ней.
Душе явилось вдохновенье:
Ловлю я каждое мгновенье
Чтоб написать ещё строку:
Не быть поэтом не могу.
Моя душа полна блаженства:
Я снова вдохновлён строфой,
Рождённой пушкинской душой,
Что для меня – верх совершенства!
Рискну «Онегина» размер
Себе поставить здесь в пример.

2.
Я ненавижу футуристов:
Мне чужды их манеры, стиль.
В моей квартире очень быстро
Слоями нарастает пыль...

Господь тебя забрал в великий праздник...
На Свет Его Душа твоя ушла...
И в фотографиях семейных
Твою записку,мама,я нашла...
Где просто и чистосердечно
Слова написаны легко...
Хотя Душа твоя навечно
От нас теперь уж далеко...


Моё наследство...

Коль слова эти ты,дочь,читаешь,
Значит нет уж меня в миру...
Я душою Вас всех обнимаю,
Трепеща,как свеча,на ветру...

Ты поплачь обо мне, если надо...
И детей своих к сердцу прижми...
Им отдай то,что мне бы хотела...

Я помню день, когда в последний раз увидел тебя,
Тогда в последний раз кружилась от любви голова,
Ты была близко, прижималась своим телом ко мне,
И все, что было между нами, было словно во сне.

Я помню каждый твой волнительный, трепещущий вздох,
Как с наслажденьем с твоих губ я пил живительный сок,
Ведь ты же знаешь, только ты мне веру в счастье дала,
Ты для меня как белокрылый, светлый, ангел была.

Как крылья, помню, твои руки мне на плечи легли,
Мне не забыть, как твои губы мою...

Возвращенья не будет, и дня, только ночь,
близка, как близка, эта точка возврата, но не
хватит не сил, не разбега, не взлётной полосы,
и ни угла атаки, и топлива заправить позабыли,
а как любили, ах как ждали, и месяца и года не
спугнули, всё вовремя, и всё как надо, лето, доро-
ги и тропинки целы, и телеграммы все дошли,
Неву не заковали и Питер не исчез, Дворцовая
на месте, курить я бросил, и весна не скоро, а
дома нет, и сына, и звать то некуда, хотели, но
не звали, куда не...

Неверно кто-то понят снова,
И гнев обид туманит взгляд.
И дарит боль кому-то слово,
Его сказали невпопад

Не думая, его сказали,
Иль смысл вложив в него другой.
И повод к злой обиде дали,
И смотрит близкий как чужой.

И тот, кто другом был вам близким,
Кому так рады были вы,
Считает подлым вас и низким,
Поверив грязи, злой молвы.

Своё всегда в слова мы вложим,
Вы не решайте сгоряча.
Сгубить обидой дружбу можно,
Нельзя рубить по ней сплеча.

Цена поспешности — боль ран,
На...

Стук… это закончилось время,
Быть в котором суждено его же бремя…
Он спасал, он помогал…
Последний вздох — и он опять промолчал…
Паук — вроде насекомое,
Но его судьба изменила многое:
Не жалея сил своих,
Отдавая жизнь за его родных.
(Юлдашев Санджар)

Паук родился из яйца
В квартире одного жильца.
Пока он рос, любил играть,
И как-то вышел погулять.
Мечтал он на ногах восьми
Весь мир однажды обойти.
Но не давала мать легко
Уйти от дома далеко.
Вернувшись, он увидел вдруг...

Люди меняясь, того не увидят,
Люди не видят как стали другими.
И их вчерашние шутки обидят,
Им показавшись сегодня вдруг злыми.

И то что в юнности ел с неохотой,
В возрасте зрелом вдруг станет вкусней.
Что пустяком было, станет заботой,
Жизненный опыт меняет людей.

Только им кажется что они сами,
Не изменились, а мир стал иным.
Видят вокруг всё другими глазами,
Станет внезапно им близкий чужим.

И им внезапно вдруг глупым и мелким,
Станет вчерашний герой и кумир.
Время изменит...

Он глаза открыл, не веря,
И подумал: «Это сон».
Вспоминал: он запер двери?
Был вчера «хороший он».

Вновь открыл, и вопль истошный
Вдруг сорвался из груди.
В это верить невозможно,
Это в жизни не найти.
Там у ног его сидело
Существо, не описать!
Очень тоненькое тело,
Руки, ноги, пальцев пять.

А лицом, почти что рыба,
С кожей гладкой голова…
Даже брови встали дыбом, -
Воздух выдохнул едва.

Тело всё в чешуйках, в блеске,
Вроде, как комбинезон.
Аргумент искал он веский...

Здесь мертвых любят более живых.
И, пантеоны трупам воздвигая,
По злой привычке гениев своих
Толпой ханжей в могилу загоняют.

Бездарный хлыщ, петрушка, фарисей
Здесь в раму гения перед толпой рядится.
О подлый мир в украшенных гробницах!
Здесь жизнь кипит – но тлением червей!

Что государство! Даже и семья
На кухнях яд гордыни самомненья
В детей вливает с самого рожденья,
Скотским умом алтарь святой судя.

Покуда дремлют небеса и суд,
Здесь тернии...