Беззлобный

ПРЕДЧУВСТВИЕ

Случайность измеряется в страницах:
Пустая дверь, обитая часами,
И слышно, как в висках стучится осень.

Там осень известью падет на кафель
И снежной кистью отшлифует камни;
Там снег лежит нетронутой улыбкой.

Улыбки истекают, как песок;
В песчаных куполах разбилось время,
И звездный циферблат струится оземь.

Войди как в точку – в скважину дождя,
И с пальцев обескровленного лета
Сорвется жгут разжатого мгновенья.

1991




НИТИ БАРХАТА

Пронзая тусклый...

Кто потеет — тот воняет,
А вонючих — не ест чёрт.
Работяг — жрать не желает,
Не по нраву — горький пот.

На господ, что пахнут вкусно,
У него есть аппетит.
Ими — голода он чувство,
В час обедний утолит.

Жрёт он каждого по праву:
Нет — безгрешных средь людей.
Но беззлобный не по нраву,
Ядовит он для чертей.

Злобный, гадкий и ехидный,
Чёрту — как нектар пчеле.
А тихоня безобидный ,
Не подходит светом мгле.

Кто потеет — тот воняет,
А вонючих — не ест чёрт.
Вода с тела — пот...

Полу-умный, полу-глупый,
Недалёкий и не видный.
Нрав беззлобный, безобидный,
Прямодушный, но не грубый.
И не трус и не герой,
Заурядный и простой.

Всяко-разный, мятый-клятый,
И знакомым неизвестен,
С ними рядом, но не вместе.
В день погожий и в ненастный,
Хмурый он, но с виду это,
В мыслях — он всё время где-то.

Думы-мысли, слова-строки,
Наяву в нём и во снах.
Но нет помощи в делах,
От них тихих, не высоких.
Но они теплом своим,
Согревают мир другим.

Долгой жизни время...

Не попрошу я снисхождения,
Щёк не подставлю для битья.
Беззлобный я, но и смирения,
Во мне не примет суть моя.

Мне не из сердца дружб не надо,
Блеск без огня чувств показных.
В чужом Раю плодов из сада,
Поев, узнал я горечь их.

Я не приемлю поучения,
И в резкой отповеди слов,
Пренебреженьем на презрение,
Всегда ответить я готов.

Чем мельче дух, тем выше будет,
Самоооценка и апломб.
И по себе глупца ум судит,
Отправив, на позорный столб.*

С годами всё ж глупцов нападки...

На душе, на донышке — в уголке канючила,
Тихая, беззлобная — серая тоска.
Гневом не царапала, болью злой не мучала,
И в кулак не сжалась, от неё рука.

Она безобидная и в ней нет упрёка,
Никому за серость и грусть бытия.
За судьбу в которой, случай бьёт жестоко,
И за то что острые, у проблем края.

А дождь, тоже серенький,
В такт ей, всё стучал.
Ветер буйный дерево,
Гнул к Земле, ломал.

Вечер был не радостный,
Серый, но не злой.
Нудный и чуть пакостный,
Насквозь весь сырой...

Ну вот, ты наконец-то отстучало,
Фальшиво, глухо под конец
Боролось ты. Тебе ведь мало.
Всю жизнь - за лавровый венец.

Теперь, когда все позади,
А мир не стал, он жив, он дышит,
Никто не скажет "погоди!",
Никто там-там твой не услышит.

И вряд ли, кто-то поскучает,
Чуть больше года, не сердись,
Поверь мне, с каждым так бывает,
На слово... Это тоже Жизнь.

Желали многие тебя,
Не те, которых ты желало.
Искало ты совсем не то,
Не ту тебе не доставало.

Бежало время, ты его...

Я не знаю,что будет завтра...
Это мог бы сказать Всевышний,
Только нет у меня с ним связи,
Да и есть ли он, неизвестно.

Я не знаю, что будет завтра
С мирозданием и со мною,
И поэтому так спешу,
И поэтому так волнуюсь.

И еще я не знаю сколько
Мне даровано лет и суток,
И умру ли я от инфаркта
Или старости, или пули.

И поэтому мне смешно
И печально одновременно
Слышать громкие чьи-то клятвы,
Даже искренние бесспорно.

И поэтому так ценю
Дня сегодняшнего дыханье,
Что меня по...

Плачет юная дева, забытая морем и пляжным ковбоем,
оседлавшим вечернюю тучу (не помню я номера рейса).
Слезы падают в море и, в нем становясь глубиною морскою,
лижут стеклышко, бывшее некогда оком шикарного "Цейса".
А у стеклышка пляшет конёк-горбунок, этих вод местный житель,
или жуткая тварь извивается телом змеистым и странным.
Плачет дева, не зная, что море всего лишь обитель,
тех, кто в стеклышко это высматривал цели в морском караване.
Были сильными люди в больших кораблях...

Безудержно-неистовый рассвет ворвался.
Смял тишину уютных скучных снов,
взорвал мелодию старинного романса
грозой со шквальным ветром до основ.

Беззлобно рокоча, дряхлеющие царства
Встряхнул, как мать дитя, омыл дождем.
Всех, в ком не умерли свобода и бунтарство,
Зарницей полыхнув, благословил Огнем.

Проказник Бахус – новую бутыль
Вознёс на стол – во славу Гименея!
Дьячок, икая, переврал псалтырь,
А гости становились всё пьянее,
Всё громче призывали молодых
Постичь на практике не только поцелуи,
Дрались как дети; отхватив под дых –
Беззлобно предков поминали всуе…

Как хорошо. По-русски. Чуть с ленцой…
Проснуться поздно. Выпить чарку водки.
И закусить соленьем с колбасой,
Зажаренной с лучком на сковородке…
Затем ужом сползти в тенистый сад,
И продремать, положим, до фиесты...