Безвременный

Тебя забрала неведомая сила,
Распыляя аэрозолью, все что было.
Ангелы затворили дверь за твоим уходом.

Одиночество и свобода.

Бесконечность пространств вокруг гробницы.
Потерянный, я не узнаю знакомые лица.
Хочется кинуться в темную воду.

Закат. Жизни нет. Безвременье. Птицы.

В тихом омуте черти водятся,
Сон безвременья бдит вдалеке.
Я иду по дорогам Пророчицы,
Зажимая твой дар в рукаве.
Моё сердце – нелепый молельщик
Тем Богам, кого нет и не будет.
В людской памяти живы все встречи…
Испугавшись, никто не осудит.
Я иду в сизой дымке тумана…
Не могу не принять, не простить…
Да, наверное, было не надо
Свечу сигаретой гасить…

Никакой романтики в Петербурге уже не осталось…
Серое небо, серые люди, разочарование, сплин и усталость.
Все продано, пропито, выжжено, завешано воплем рекламы.
И город прячет глаза воровато в подъезды, в помойки, в подвалы.

Очищены мэрией улицы от музыкантов, художников, нищих.
Но стало ли лучше прогуливаться? Что ни шаг – плати, дружок, тыщу.
А люди спешат раздраженные, толкутся в вагонах метро.
И давят прохожих водители – цинично, как глупых ворон.

Бездарность построек окраин...

Танцуешь ты, внимаю музык строю...
Кармен, Нерида, Богиня Красоты!
Я ослепоен, порабощен тобою,
А без тебя я истощен, как без воды...
Девченка дерзкая, что делаешь со мною!
Ты в танце, словно в небе и Грозе,
Дижением руки руководишь толпою,
И чувства, души - подчиняешь все себе!
В порыве творчества, красивыми штрихами
Рисуешь в воздухе волшебный, новый мир!
Издалека я наблюдаю за руками...
За двИженьем... И за лицом твоим...
Мгновение далеко - и вдруг рядом,
Зовешь меня, уодишь за...

Ты помнишь, как здорово
лететь в другой город.
Не думать о времени:
в полете – безвременье.
И зал ожидания
где-то во Франкфурте
ты словно Армани,
такой обожаемый
и я, как фиалка.
Взгляд томный и ярко
накрашены ногти,
внутри все смеется.
И вобщем неважно,
что было однажды...
Объявят посадку -
и аэропорты останутся в прошлом.
На взлетную полосу
умчатся вопросы все.

Безумств моих стихи,
Скорей всего, плохи.
И я не отрицаю,
Что зря листы мараю.
Но ты как оплошал?:
Шесть строчек прочитал!


Холод, сырость, грязь, туман.
В это утро всё - обман.
Звуки тают, нарастая,
И рождаются, смолкая.
Сон ли в утро? Утро ль в сон?
Яви крик? Иль бреда стон?
Стон побуднего распятья,
Стон полночного проклятья.
Нынче всё не то, не так,
Не с чем сердцу биться в такт.
Не с чем биться, не с чем слиться,
Некому во мгле молиться.
Нечем стало дорожить,
Нечем...

Чашка кофе на столе и недописанный сюжет -
Ни песни, ни кино, а жизни настоящей.
Твоей, моей, а может их…
Безвременно ушедшие года, впустую прожитые жизни,
Нам не вернуть их никогда,
Ни тех, кого любили и теряли, ни тех, кого теряли не любив.
Тяжёлый рок и мысли в потолок, холодных стен молчанье,
Пусть каждому свой срок,
И я, и ты, и мы – все пропадём мы без вести.
Пытаемся понять, в чём смысл нашей жизни?!
Что наша жизнь – Игра! Одна лишь чёрная дыра!
А мы лишь пешки, частицы бытия...

Приходит ночь, и мир весь спит.
И время, как стрела, летит.
Летят минуты в никуда,
чтоб не вернуться никогда.

Бездействие, безволие, безвременье, безмолвие…

Треть жизни сну мы отдаём,
а две оставшихся живём.

Капли звонко стучали по зонтикам:
-Ты безумная, безрассудная...
А она шагала под дождиком,
Может глупая, может умная.

Ключ в двери прошептал заклинание:
- Ты свободная в небе облаком.
Дождь блестел в волосах признанием:
- Как и я ты зеленоокая...

Дождь за дверью остался, расплакался:
- Ну, впусти меня в дом свой, милая...
И совсем уже он отчаялся,
Но она разрыдалась в бессилии.

Свет... как молния, только надолго.
Заходи, гость случайный, непрошенный...
И дождинки как счастье...

Бог был милостив к нам: преподал нам уроки.
Он от нас же самих нас пытался спасти.
Исполнители воли Господней – пророки
становились преградой у нас на пути.
Мы всё время идём по пути суицида,
так что гибели нам избежать не дано.
На Адама и Еву не держим обиды
и ведём себя так, будто нам всё равно,
когда кончится всё, когда выйдут все сроки –
те, что Бог нам отмерил в начале времён.
Мы забыли про то, как явились пророки
и продлили агонию наших племён.
Самых первых из них матерьяльною...