Безусловный успех спасателей

Мы выглядываем из строчек,
Раздвигая метафор кущи,
Зарифмованных чувств росточек
Скромно жаждет дождливой тучи.

А иначе – проблема роста,
Безусловно – нехватка веса.
Без дождя затянет коростой
Тело пламенной поэтессы,
А поэту не хватит веры,
Потеряет кураж и хватку,
Не летают как птицы перлы –
Есть повторы и опечатки.

И Талант иногда болеет.
Он впадает, как старость, в детство –
Бродит с палочкой по аллеям
И народное ищет средство.

Есть в краткости чужих рецензий
Панегирический закат,
Пойду, взберусь на Арарат,
Запечатлею гордый вензель
В местах, где плот оставил Ной,
Черкну: «О'кей, старик, нормально!»
Добавлю: «Было экстремально.
Тряхнул, бродяга, стариной».

С утра подъеду к пирамидам,
Воздам с лихвой: «Достойно! Смело!»
Крошащимся о камень мелом,
Не понимая жестов гида.

Поставлю Моцарту пять баллов,
Шекспиру – безусловно: «Класс!»,
Дюма – «Старик, не в бровь, а в глаз!»,
Расшаркаюсь пред пьедесталом...

Тихо-тихо, падает снег...
Падают белые гроздья на тёплые крыши.
По сути, он не успел долететь,
но крыша - слаба,
И вот уже полностью
нами забыта
под снегом исчезла навек
или дольше?

Солнце
медленно катится в далёкую Японию
где превращает в белого карлика нашу мечту
оттого ей так становится одиноко.
и она
появляется в окнах наших домов -
ледянящим узором.

Вчера ты ушёл.
Я забыл, к сожаленью,
Поменять батарейку часов
чтобы вспомнить сейчас
то что было тогда ровно десять...

Нет ничего дороже убеждений,
Об этом спорить глупо и смешно.
И потому не может быть двух мнений,
Важнее наше, только, лишь одно.

Но не всегда, конечно, так бывает,
Мы убедились в этом, и не раз…
Кто как себя другого понимает,
Совет толковый, безусловно, даст.

Друзей участье важно без сомнений,
Не страшно, что по жизни не везет.
Мы знаем друг, не может быть двух мнений,
На помощь обязательно придет.

Легко вычёркивать людей
Из жизни меркой безусловной
И вновь искать иных страстей-
Друзей, любимых, мыслить ровно.

Легко всё заново начать:
Слова любви шептать беспечно,
О дружбе сагу написать
И биться об заклад – Всё вечно!

Легко не помнить о былом,
Когда чертою в одночасье
Перечеркнут (А был ли он?)
Тебя с претензией на счастье.

Листая прошлого страницы,
Перебирая день за днем…
Встречаем мы родные лица,
Встречаем мы родные лица,
Встречаем мы родные лица,
Себя с трудом лишь узнаем.

О том, что было, не жалеем,
Где радость, счастье, там и дом.
Мы в жизни все понять сумеем,
Мы в жизни все понять сумеем,
Мы в жизни все понять сумеем,
Себя, никак, лишь не поймем.

Мечты, фантазии и чувства
Нам без сомнения нужны.
Любить великое искусство,
Любить великое искусство,
Любить великое искусство,
И потому ему...

Красивая женщина - это профессия.
И если она до сих пор не устроена, -
Ее осуждают. И каждая версия
Имеет своих безусловных сторонников.

Ей, с самого детства вскормленной не баснями,
Остаться одною, а значит - бессильною,
Намного страшнее, намного опаснее,
Чем если б она не считалась красивою.

Пусть вдовы листают романы прошедшие,
Пусть бредят дурнушки заезжими принцами,
А в редкой профессии сказочной женщины
Есть навыки, тайны и строгие принципы.

Идет она молча по улице...

Мир безусловно делится на части.
Я за спиною прячу две руки,
Одна хранит предмет безвольной страсти,
Другая - тех, кто не попал в мои стихи.

Предмет погряз в безудержном развитии,
Взывая этим к тем, кто не попал,
Его печать легла на пьедестал
Как тень незавершённого события.

Я разжимаю руки за спиною.
Аплодисменты, выкрики, цветы,
Но бумеранг нездешней высоты
Кружится над моею головою.

Мир снова делится на части
Смирительной рубашкой счастья...

«Соблюдай постановленья строго,
Выполняй законы, Израиль,
И откроется тебе дорога
В дивный край, завещанный от Бога...» -
Говорил так Иезекииль.

Тот отец левитского закона
В своей Книге всех предупреждал -
«Надо выполнять беспрекословно
Наставления отцов духовных,
Чтоб не есть потом навоз и кал».

(Очень яркий автор, безусловно,
Иезекииль - прекрасный стиль,
Образностью просто нашпигован,
И не одного меня такого
Языком своим он обольстил.

Яша Свердлов, Троцкий и Урицкий...

Мариам жила в нирване,
Моисеева сестра,
Всё играла на тимпане,
Песню пела до утра:

«Пойте, пойте Иегове,
Высока его рука…»
Но сыграл в ней женский гонор –
Моисея упрекать

Стала вместе с Аароном,
Ладно б тихо, а то в крик:
Дескать, не в ладах с законом,
Не в своём уме старик,

Взял женой эфиоплянку...
Мариам аж извелась,
Не взлюбила негритянку,
Чем-то ей та не пришлась.

В голос выла как кликуша
(Видно, было что делить).
Уши вяли её слушать...
Нет, чтоб брата обелить...