Безумства

Я придумал себя и поверил обману,
Я придумал реальность и ею живу.
Я придумал планиду и жизни поляну,
Там, в придуманном сне, снюсь себе наяву.

Я романтик-простак и наивный мечтатель,
Я всего лишь прохожий не званный никем.
Я всего лишь одна из бесчисленных капель,
Павших с неба дождём, в грязь земли насовсем.

Я придумал друзей, благородство и верность,
Я придумал ветра и изведал шторма.
Я придумал душе путь длинной в бесконечность,
Я придумал в себе лабиринты ума.

Я придумал и...

***
Судьбы пью чашу всю, до дна, хоть в этом мало позитива,
Ступив на грабли рецидива, плачу в итог за всё сполна.
В "театра" яме оркестровой, где буйствует безумства шквал,
От лжи порядочно устал, спасает допинг - в рифму слово...

Ну, что за спорт - на месте бег?! Люблю пейзажные просторы,
К чему пустые разговоры, как сделать из тюрьмы побег...
Чтоб очутившись в чистом поле смотреть на звёздные сады,
Вкушая райские плоды, душой не в клетке петь - на воле!

Владимир Зайченко...

Виски сожмут вдруг боли пальцы,
Пол станет зыбким под ногой.
И пред глазами пляшет танцы,
Тень, тронув сердце темнотой.

И холод трогает запястья,
Щекочет кончики зубов.
И мир в предчувствии несчастья,
Глядит угрюмостью углов.

Без боли нет живого тела,
Она в довесок к жизни нам.
Знать небо так воздать хотело,
За тягу наших тел к грехам.

Ум это принял, но облегчить,
Не смог тем боли головной.
Кто свыше ею был отмечен,
Не знает от неё покой.

И в пальцах боли жизнь сжимает...

Играть в любовь легко, труднее с ней остаться,
Когда всего достиг, и делал, что хотел.
Закончится пора безумства и оваций,
Останутся слова, бросающие тень.

В такие дни порой не знаешь, чем заняться,
В руках любую вещь не силах удержать.
А в памяти живёт одна из дивных граций,
От чувств которой вновь бросает тело в жар.

Прислушаться к душе, - совет всех поколений,
Но как её понять, когда она молчит?
Быть может, у меня, всего лишь приступ лени,
И всё, что надо мне, - найти её в ночи...

Дежурный поцелуй — привычный ритуал,
В нём «здравствуй» по утру, а к ночи «до свидания».
Дежурный поцелуй — обыденностью стал,
Не будит он в телах — ни страсти, ни желания.

И вроде бы любим, но без безумства — ровно,
Часть общего пространства и быта элемент.
Не возбудится взгляд, скользнёт он отстранённо,
Ведь чувств огня уже, на сердце больше нет.

Суетность бытия — как лямка бурлака,
А время всё летит, груз лет всё тяжелей.
И нервы уж не те, и из-за пустяка,
Всё чаще вспыхнет...

Ночь не может быть вечной, как нежность,
И придётся нам руки разнять.
На подушке, такой белоснежной,
Я бужу тебя, лаской дразня.

Ты глаза открываешь, моргая,
Поцелуй подарив мне в ответ.
Ты всё та же, и вроде другая,
Появляешься утром на свет.

Щёки залиты алым румянцем,
Им по вкусу любовь до утра.
Не хотелось и мне просыпаться,
Только ночь оказалась хитра.

Нам она разрешила безумства,
Мы про время забыли, и вот
В нас ещё не остывшие чувства,
А уже белый день настаёт...

28...

Весталка Рея в храме Весты
Вблизи огня совсем одна…
Пока ещё ничья невеста,
Лишь небу светлому видна.

Но Рея Сильвия богине
Дала безбрачия обет…
Любая молодость погибнет
За скучных долгих тридцать лет.

Хотя спустя четыре года
Внезапно в храме бог войны
С напором страсти без подхода
Речами, взглядами пленит…

Ещё два резвых купидона
Шалят без устали средь них…
- Моя прекрасная Мадонна!
Сплетенье тел, блаженства миг!

Прощайте жёсткие запреты!
Не страшно девушке ничуть...

Летела фанера, да мимо Парижа,
А следом за нею бегущий кирпич.
Услышали, думали, съехала крыша,
Поверили счастью, пытаясь постичь.

Руками всплеснули, схватившись за голову,
Мозгами раскинув, токаем тут речь,
Слетают слова с языка развесёлые,
Молва расползалась, чтоб новость привлечь.

Мы рассуждаем вокруг, да всё около.
Но не уверенны мы тут ни в чём,
Так подозрительны, видимо чокнуты,
В мыслях безумных плывём и живём.

Больной душе и разуму расстройство,
Мерещатся уже вокруг...

Врут опять враги и други,
Добром други, враги злом.
А ветра, бурь буйных слуги,
Воют волком, рвутся в дом.

Их ничем не успокоить,
В них дыхание штормов.
С ног собьют не зная совесть,
Тех, кто к ним был не готов.

Гнев безумства безрассудность,
Вложит в дел творимых ход.
И слов глупых, зло и глупость,
Не готовых к ним, сомнёт.

Кто-то волки, кто-то мыши,
Кто не съест, того съедят.
От добра добра не ищут,
И Сын Бога был распят.

Жизнь бегу, в мне данном круге,
Повторяется...

Душа просила: - «Стой, останься!»
Обида вслед ей: - «Не прощу!»
Кричало сердце: - «Возвращайся!»
А ум бурчал: - «В дом не пущу.»

Смятенье чувств на части рвало,
Гнев и любовь переплело.
Душа, в любви простить желала,
А гнев, обидой смотрел зло.

И дух за буйство осуждая,
Боролся ум с его тоской.
Шептал ему, что жизнь такая,
Что мир, устроен так Земной.

Что счастье в нём непостоянно,
Что он изменчив и текуч.
Что умирать ещё нам рано,
Ведь солнце, есть за тьмою туч.

А дух...